12 марта
В течение утра кончил эскизы третьей части. В этой части всё сложилось очень удачно. Я доволен.
К двум часам пришёл на экзамен к Есиповой. Это «большой день» в Консерватории. Оканчивают в этом году Позняковская, Зейлигер и Захаров - все хорошие, никого выдающегося. Экзамен при набитом зале длился с двух до шести и был крайне утомителен. Вывод тот же, что и раньше: Зейлигер талантливый, Захаров умней и больше работает. Захаров многое сыграл тонко, но не блеснул ни техникой, ни темпераментом, ни теплотой. Зал не был наэлектризован, к концу программы стали выходить из зала, хотя все говорили, что играл он хорошо... Хорошо, но бледно.
Во время игры Позняковской я побрёл в артистическую. Туда меня влекли не определённые симпатии или антипатии, а любопытство. В артистической сидели: Зейлигер, два его приятеля и Захаров, жёлтый, как старый пергамент. Зейлигер что-то барабанил на рояле с модератором, а Захаров подавал реплики неохотно - мне нечего было делать в артистической. Тем не менее я заставил Зейлигера сыграть мне два этюда Скрябина. Затем он встал и ушёл, а Захаров сказал:
- Ну, теперь я тебе сыграю этюд Ляпунова.
Я прослушал этюд, сидя на рояле, и ушёл, сказав какую-то ерунду о манжетах.
Дома напало было плохое настроение - вследствие утомления и лёгкого нездоровья, но к вечеру всё прошло. Занимался 4-й Симфонией Бетховена к завтрашнему дирижированию.
Свободное копирование
