16 декабря
Так как вчера легли в полтретьего, то сегодня я проспал до одиннадцати. В час с мамой отправились в Консерваторию на генеральную репетицию наших опер. Усадив маму с В.О. Яблоньской на балконе, я спустился вниз. Через полчаса я нашел моего милого Леля. Лель действительно прелестный. Когда началась «Снегурочка», я уселся в первый ряд. Песню Леля Умнова спела ни худо, ни хорошо, но когда Черепнин заставил повторить - было совсем недурно. Голос у «Умненькой» в конце концов не особенно большой, но хорошо звучащий. Её волнение передавалось и мне; надо сказать, что волнение за других, как мало оно ни будь, мучительней, чем за себя. Относительно её внешности все вокруг одобрительно перешёптывались.
В конце антракта я встретил «Умненькую». Увидав меня, она порвала с кем-то разговор и, подпорхнув ко мне, стала спрашивать меня, какого я мнения о ее сегодняшнем выступлении. Она снова в отчаяньи. Я её успокаивал; Штеинберг, Гладкая, Кедров тоже хвалили её в глаза. Началась «Орлеанская дева». Линтварёва дала мне хвалебную рецензию Каратыгина о моем Концерте Desdur из «Аполлона». Взамен её потребовала, чтобы я дал ей на просмотр рукопись этого Концерта. Дал. Вера Алперс встретила меня кисло, удивлялась, чего я не всегда ее замечаю и не всегда ей кланяюсь, и вообще желает объясниться.
Свободное копирование
