Накануне войны 20 июня 1941 года, Абрам отвез нас на дачу, он помог нам устроиться и вернулся в Минск, где должен был получить расчет за картину, которую сдал по договору. Назавтра, это было в воскресенье, нам на даче надо было заготовить продукты на целую неделю, поскольку до следующего воскресенья рынка не будет. Мы шли с работницей нагруженные продуктами и вдруг слышим по радио, что Гитлер напал на Советский союз. Мы замерли на месте, я была одна с тремя детьми, старшему Бореньке еще не было 7-ми, Мишенька на два года младше, Женечка маленький, 10 месяцев. Что делать, как быть? Решили ехать обратно в Минск. У хозяина дачи была лошадь и телега, мы его упросили, и он согласился нас отвезти. Когда мы уже все погрузили, и дети сидели в телеге, я подумала и решила забрать с собой живую птицу, большого петуха и курицу, что купила на рынке. Только справилась со всем и телега тронулась в путь, как вдруг мой здоровенный петух подох. Я тут же сказала про себя, что эта жертва за жизнь моего мужа, чтобы он остался жив. Может кому-то покажется это смешным, но потом всю войну я верила, что муж мой вернется живым и невредимым, и это сбудется. У евреев есть особый день, называется судный день, в этот день надо принести жертву живой птицей или другим животным. Мужчины приносят в жертву петуха, а женщины – курицу, при этом надо читать молитву: «прими боже мою жертву, вместо меня и дай мне долгие годы жизни, здоровья и радости», эту молитву я про себя произнесла. Во время страшнейшей войны, которая только что началась, будут периоды, когда месяцами не получу от Абрама известий, но сердце мое верило: он останется жив. В минуты отчаяния не теряла я этой надежды и веры – это помогло мне жить и бороться с нуждой и болезнью.
А пока мы ехали в Минск на перегруженной телеге. Мы не успели еще выехать из деревни, как нас задержали военные: «Куда вы едете – Минск бомбят!» так мы и остались сидеть у дороги. Хозяин куда-то исчез со всеми нашими вещами. Когда стемнело, мы увидели большое зарево – Минск весь горел, и дым пожара мы чувствовали здесь, за 40 км от Минска. Всю ночь войска, военное снаряжение, танки шли мимо нас, где мне взять средства передвижения к железной дороге, где Аркадий, где сестра Хеля, отец…? Все они были в Минске. Детей я уложила спать в хате на соломенных матрацах, а сама сидела у дороги охваченная ужасом, что будет, что делать? Под утро вдруг вижу, идут мой Абрам с Хелей. Я не верила своим глазам, оказывается, они встретились случайно, домой попасть уже было невозможно и они решили идти к нам пешком, шли всю ночь и пришли.
Начали думать, как выбираться отсюда. Абрам рвался в военкомат, но в военкомате лихорадочно готовились к эвакуации, и им было не до того. Тут Абрам заметил, что у военкомата стоят три грузовые машины, на две из них грузили архивы и прочее барахло, одна же машина стоит пустая, и Абрам мой догадался, что третья машина для семей работников военкомата. Он приказал мне бежать за детьми и сесть в машину: « в суматохе никто не разберется, кто мы»,- сказал, и расчет его был верен. Я с детьми первыми уселись на грузовик, Аркадий же вскочит потом, уже на ходу. Когда начали усаживаться женщины с детьми, я немножко успокоилась, ибо все время боялась, что они нас высадят. Нас не высадили, и это было чудо – это было наше спасение! Так, к вечеру мы почти добрались до Борисова, почти, потому что на подъезде к городу нас остановили военные и машину забрали, показали только куда идти, чтобы выйти к железной дороге. Пока мы шли, наступила ночь, такой черной ночи, я в жизни еще не видела. Держались за руки, падали, вставали и опять шли, бедные мои мальчики, шли с нами вместе молча, перепуганные, они чувствовали происходящее.
Свободное копирование
