У нас в группе учился хороший такой парень - Тужиков Олег Иванович. Любил играть на домре, и вообще был такой спокойный, славный.
Ребята частенько подтрунивали над ним. Он никогда не злился, смеялся вместе со всеми.
Однажды, когда он уснул, наш известный хохмач Швед объявил, что сейчас будем производить закаливание белорусского богатыря. Олег Иванович был белорусом.
Все тщательнейшим образом закутали спящего в 16 одеял, внимательно следя, чтобы свежий воздух не просачивался внутрь, к телу спящего. Затем положили сверху пять матрасов и Швед, забравшись наверх, стал плясать, пока Олег Иванович не проснулся и потом долго смеялся вместе со всеми.
Однажды зашел разговор об издевательствах фашистов в концентрационных лагерях, что они заставляли заключенных подметать пол зубными щетками. Олег тихо и спокойно сказал, что он бы не стал этого делать. И сказал так, что все поняли, что так бы и было.
Конечно слава и вечная наша память героям, идущим на таран и закрывающими своим телом доты изрыгающими губительный пулеметный огонь. Но ведь всегда в России было огромное количество людей, которые спокойно и уверенно делали свое дело. Без всякой помпы записывались в добровольцы, варили сталь и убирали хлеб, выращивали хороших детей.
Таким и был, и всегда оставался Олег Иванович. Думаю, что сейчас он сидит у огня, облепленный внуками, один даже забрался на шею, всем весело и ему самому хорошо и радостно. Доброго тебе здоровья, дорогой белорусский богатырь. В молодости душа особо расположена к радости. Вспоминаю один случай, когда слова, в которых вроде и нет юмора, с помощью рассказчика приобретают совсем иной смысл.
Если в поезде в одном купе рассказывают, что-нибудь интересное и не дай бог познавательное, а в другом слышны взрывы хохота, народ потянется туда, где весело. И ведь интересно рассказывает очкастый студент о расширяющейся вселенной и снимки поверхности Марса и Луны показывает. Перед зрителями молчаливое безмолвие планеты и спутника.
В другом купе всё заливаются. Подошел поближе, посмотрел. Сидит такой незаметный мужичонка из тех, кого обычно проводники подсаживают. Таких обычные пассажиры слегка недолюбливают, обычных билетов у них, как правило, нет, что за народ непонятно, ещё утащит что-нибудь.
А этот друг рассказывает, какие- то совершенно дурацкие анекдоты, но делает это так, что все просто рыдают от смеха. Перед выходом рассказал анекдот: хотели одним словом назвать масло и сало, одни предлагают слово масласалисе, другие масоло. Ну что тут смешного. Все отсмеялись и гурьбой пошли провожать рассказчика. Расскажу еще один смешной рассказик:
Вагон-ресторан, сижу, обедаю, вокруг народ, все тоже чавкают, то есть, извиняюсь, обедают. И вдруг смешно так стало, сначала тихонько засмеялся, можно сказать громко, то есть вслух, улыбнулся. И вокруг все тоже начали похохатывать. А потом все ну просто в покатушку. Официанты перестали разносить обеды, бояться подносы опрокинуть, шеф повар выглянул - тоже чего то, на всякий случай, для начала, разулыбался. Не понимает в чем дело, но тоже со всеми прыскает. Смех, смехом, эта самая кверху мехом, второе доел, кофе захотелось. Ну, я и гаркнул:
- Тихо, - все испуганно замолчали, видят мужик мускулистый, весь в татуировке, кому охота связываться. Смотрю, за соседним столиком сидит какой- то замухрыжистый, дешевый супчик хлебает и всё чего-то в бумажке скребется.
- Ты чего там пишешь, небось, анекдоты сочиняешь.
- Вы знаете, - он на минуту оторвался от тарелки,- меня интересует природа смеха, как он возник, в общем все, почему и отчего.
Странный какой-то дядька, никогда таких не встречал.
Писатель выпрямился и как то сразу стал на равных.
- Вы знаете, почему Германия проиграла в войне. Общая ненависть к фашизму, война стала народной, массовый героизм на фронте и в тылу. Все это правильно. Но вы обратили внимание, что у них совсем исчез смех. Все было - хваленая дисциплина, полная оголтелость в достижении цели, немецкое трудолюбие, массовое одурманивание, достижения в военной технике, фильмы, песенки под губную гармошку, но из их жизни исчезла сначала улыбка, а потом и смех, обычный человеческий смех. Понимаете… И страна стала разваливаться.
Все замолчали, перестали стучать ложками. Все смотрели на этого маленького человечка с удивлением, прислушиваясь к чему-то далекому, такому непонятному. Какая то мамаша урезонивала сына:
- Тише, послушай, что дядя говорит.
- А Вы знаете, что самое радостное в жизни.- В зале стояла гробовая тишина, только вагонные колеса привычно постукивали на стыках.
- Это когда все склоняются к малышу, агукают и вдруг он, впервые в жизни, начинает смеяться.
Запомните этот день, Ваш малыш с улыбкой вступает в жизнь.
Все молчали, всем так хорошо стало на душе.
В общем, к нашему стыду, мы много дурачились, хотя были и серьезные ребята: Толя Гинак и Боря Максимов, будущие доктора наук и даже академики.
Последним нашим чудачеством была игра в хоккей с помощью обычной швабры и самой большой резиновой пробки. Однажды в самый острый момент игры дверь открылась и вошел зав. кафедрой профессор Немец. Интеллигентнейший преподаватель и сам был ошеломлен таким нахальством. Никому особенно не влетело, но больше мы не играли. Наступала пора защиты диплома и распределения на работу.
Свободное копирование
