Жили мы в центре, от театральной площади шмырк через мостик и вот она наша улица Союза Печатников, раньше при батюшке царе именовалась Торговой, а улица Декабристов параллельная нашей, Офицерской. Но сначала мы пройдемся по Театральной площади, там, где находилось это чудо, именуемое театром. Торжественная тишина, все ходят как- то по-особенному, кто идет шаляй — валяй, ногу за ногу — давай проваливай отсюда. Ну это так несерьезно, шутя.
Справа «филипповская» булочная, говорят раньше свежие булочки с пылу с жару продавались по копейке, на следующий день цена падала вдвое, хорошо бы сейчас, так.
Дальше вглубь слева Консерватория, непочтительно называемая студентами попросту «консервой». В летнюю пору «варки варенья» из открытых окон неслись голоса будущих народных артистов, радостные, победные звуки серебряных труб, лирические, протяжные вздохи виолончелей. Часто пели популярнейшую арию Хозе из Кармен. Наверно когда Хозе станет лет семьдесят смешно будет слушать, как он, как в молодости, споет:
«Изволь, бандитом оставаться, тебе вновь обещаю, всё в жертву принесу.»
Очень часто пели, так любимый баритонами, Пролог из Паяцев:
«Позвольте, простите за смелость, но должен я Вам представиться здесь. Пролог пред Вами» - Какое театральное величие, предвкушение чего-то необычного. - За окном аплодисменты, крики — Продолжайте, маэстро. -Молодой певец выглядывал, шутливо раскланивался и с радостной улыбкой исчезал.
Как то там давали «Девушку с кувшином», разумеется Лопе де Вега, с великолепными Ольхиной и Стржельчиком. Жаль Ольхина потом куда-то почти пропала, такой проникновенный грудной голос. Мы с тетушкой купили, вернее она купила, очень редкие в те времена шоколадные конфеты именуемые Грильяж, начался второй акт и мы стараясь не шуметь шуршащими бумажками с наслаждение хрустели.
Будучи маленьким мальчиком , помните у Александра Сергеевича Пушкина:
«Ребенком будучи, когда звучал орган в старинной церкви нашей», прогуливался рядом с памятником Михаилу Ивановичу Глинке, на котором какие то торжественные, непонятные слова: Жизнь за царя, Арагонская хота... Может быть охота, ах, правильно, это такой танец.
Мне только купили мечту всех мальчишек — двухколесный велосипед, я с упоением раскатывал, пока на него не взгромоздился здоровенный пердак Мишка Королев , которому я не посмел отказать и мой такой легонький велосипедик жалобно хряпнулся под ним. Ну гад, подожди, выросту накостыляю. Дядя Сережа, конечно, дал ему потом по шее, но, как теперь говорят, он увы не подлежал ремонту, рама была сломана, колеса вкривь и вкось в виде восьмерки.
А прекраснейший Мариинский театр, переименованный в ГАТОБ имени СМ Кирова. Какие певцы, балетные и этот голубой бархат кресел, почтительные капельдинеры, умеющие сохранить традиции и достоинство тех старых времен. У нас не было этих неистовых московских поклонниц - «лемешисток» и «козловисток» Конечно были любители балета и оперы, но так все по-ленинградски радостно и сдержанно.
Юбилей Татьяны Вечесловой, внизу под окнами толпа почитателей и вот она великая, неземная, поднятая чьими-то могучими руками появляется в проеме окна верхнего этажа такая изящная, как большой лебедь с маленькой головкой и гордой изящной шеей, приветливо машет рукой, все собравшиеся радостно аплодируют и медленно расходятся. Небольшие отрывочные воспоминания — в машину садятся окруженные всеобщей любовью небожители Константин Сергеев и Наталья Дудинская. Просто уезжают, улыбаются, все свободные места в машине заняты цветами. И многие, многие другие. Покинем театральную площадь, только несколько минут постоим под старинными часами у фасада здания, где встречаются все влюбленные. Кому то улыбнемся, с кем то перемолвимся парой словечек.
Да, и чуть не забыл, про театральную столовую у Крюкова канала. Был всего один раз, ел прозрачный суп с тонюсеньким яичным ломтиком и самое главное мельхиоровые, почти серебряные, вилки, ложки и тупые ножи, совсем не то, что из привычного алюминия. За одним из столов скульптурная группа солистов балета. Заодно старый анекдот: Старшина командует -
- Сейчас идем грузить люминь. Из задних рядов:
- Товарищ старшина , не люминь, а алюминий. - Повторяю — идем грузить люминь, завтра чугуний.
На левой стороне площади небольшая аптека с вечными старенькими провизоршами, где вы, откликнитесь ау, в ответ тишина. На площади была еще автозаправка, извините, туалет и памятник Римскому-Корсакову. Ну это как то уже менее интересно и значимо.
Всё вокруг нас, это было всё наше, принадлежало нам всем и булочная Филиппова, консерватория, театр и всё, всё. Конечно и тогда за все надо было, платить, но квартплата была всего семь рублей сорок копеек, в кино на детские сеансы пускали за десять копеек, на вечерние сеансы тридцать копеек, проезд на трамвае стоил три копейки, на метро пять копеек, мороженое семь копеек и так далее .Над головами всегда было ясное небо, так бывает только в детстве, даже когда шел дождь, и всё это по простой причине, - дети могли разговаривать с солнцем.
Свободное копирование
