История довольно авантюрная.
У меня во Франции имеются любимые друзья - Жерар Коньо и Ирина Вавилова, с которыми я познакомилась на рубеже девяностых в Авиньоне. С легкой руки Валерия Хазанова, тогдашнего секретаря советского отделения Международного Института Театра, мне выпала нечаянная командировка во Францию, по времени совпавшая с Днем взятия Бастилии (мне посчастливилось увидеть незабываемое празднество - парад на площади Согласия), и с началом фестиваля в Авиньоне, где стояла страшная жара. Запомнился человек у фонтана, отстригавший себе джинсы ножницами до самой верхней критической границы.
По странному совпадению первый спектакль, увиденный на авиньонском фестивале, тоже был о празднике, к которому люди стремятся всей душой. Только праздник всякий раз срывается. Несостоявшийся праздник - визитная карточка почти каждого спектакля Владислава Знорко. Возможно поэтому он так любит устраивать праздники после спектакля: сам готовит целый котел гуляша, закупает свое любимое вино и компенсирует зрителям и друзьям их разочарования. Об этом я узнаю позднее, а пока что "У самой железной дороги" (так назывался спектакль) совершенно меня заворожил. Во-первых, он нарушал сложившиеся устойчивые представления о французском театре: у нас - переживание, интуиция, душевность, у них - представление, рацио, мастерство - и как будто подключал тебя к некоему источнику ассоциаций и тревог, общих для всех.
Должно быть, польское происхождение Знорко сыграло здесь свою роль.
Действие происходило на городском пустыре у самой железной дороги. Скорый поезд - образ все сокрушающего движения времени - бешено проносится где-то рядом, а здесь - отцепленный вагон на запасных путях, никогда не высыхающая лужа, голая лампочка под железной шляпой и голубой туман - скопившийся за многие годы дым от движения паровоза.
Дно жизни и дно памяти о прошлом (у Знорко - всегда о собственном детстве).
Обитатели пустыря - маски человеческой комедии жизни. Среди них невесть откуда взявшийся и посланный этим убогим для праздника Пиноккио, тщедушный и жалкий. Чужак-художник, чужак-иностранец, он умеет укрощать свет и у него есть машина для производства иллюзий, но только он со всеми своими талантами и рвением никому здесь не нужен. И еще - родственный ему персонаж Стрелочница. Она тоже чужая (говорит по-русски) и постоянно крутит ручку несуществующего шлагбаума, создавая иллюзию проходящего поезда.
Эту Стрелочницу играла Ира Вавилова. Выпускница Щукинского училища, она много лет назад счастливо вышла замуж за французского слависта Жерара Коньо и, в отличие от многих, сумела в чужой стране сохранить профессию. После спектакля я взяла интервью у Знорко, но за это время Ира уже ушла. И только поздно вечером я снова ее увидела на приеме в монастырском дворе на окраине Авиньона. Она опоздала, сесть было негде, а за нашим столом как раз было свободное место. Пришлось мне громко объявить по-русски с интонацией вокзального радио: Ирина Вавилова, вас ждут за столиком номер такой-то. Она удивилась, но отреагировала мгновенно. Так мы познакомились с ней, а потом и с милейшим знатоком русского авангарда Жераром. Поистине встреча, ниспосланная свыше! За двадцать с лишним лет нашей дружбы я стала свидетельницей неустанной и очень конкретной помощи этих людей русско-французским культурным контактам. Жерар одну за другой писал книги про русскую культуру, переводил русских философов и искусствоведов. Ира привозила во Францию русские спектакли, сводила наших режиссеров с французскими театрами, устраивала (вместе со мной) стажировки французским актерам в Москве. Мы с ней вывезли Космос-колей (труппа Знорко) на гастроли сначала в Москву и Ярославль, а потом в Сибирь, где вслед за тем Знорко поставил спектакль с тюменскими актерами...И много, много еще чего, не говоря уже о том, что в их скромной парижской квартирке постоянно квартировались и кормились десятки приезжих безденежных россиян. Их дочка Ната выросла в такую же энтузиастку русской культуры, окончила ГИТИС у Хейфеца и чрезвычайно благотворно и эффективно проработала несколько лет в Самаре директором Альянс Франсез.
Ирина Вавилова
Так вот, возвращаясь к моей авантюре с преподаванием в Нанси, теперь нетрудно понять, что порекомендовал меня туда Жерар. Вместо себя. Он собирался на пенсию, французский претендент на его место не успевал защититься, и надо было на время позвать кого-то своего, кто не будет претендовать на долгосрочное пребывание в должности. Они с Ирой долго меня уговаривали, я боялась и отказывалась. Но любопытство и желание себя испытать взяли верх. Да и год провести во Франции не каждый день предлагают. Я засела за книги, благо почти год имелся на подготовку. Попросилась на лекцию к Ирине Холмогоровой, замечательному преподавателю Щепкинского училища. Она читала будущим актерам про немецкий романтизм и восхитила меня и уровнем подачи материала, и отношениями со студентами, которые постоянно, весьма толково и с явным удовольствием отвечали на ее вопросы по ходу дела. Мне тоже захотелось так читать.
Но не так-то просто это было.
Свободное копирование
