12 марта. У Софьи Сергеевны Бибиковой был большой вечер и картины. Довольно странно, что гр. Воронцова взялась за роль Virginie. Paul был столько хорош чистотою своего спокойного лица, сколь она неуместна. Это замечание нисколько не исключает ее живой и безусловной прелести. Она очень мила, когда танцует, и весела, дуться она тоже умеет, но едва ли когда-либо горевала и страдала душевно, а потому elle boudait dans son tableau {она дулась в своей картине.}. Наша Тютчева была прелесть хороша, весела и мила в греческом костюме. Счастливый случай доставил мне случай сидеть возле фельдмаршала. Он исстари ко мне благоволил, когда я была привычным предметом во дворце, где он бывал ежедневно и ежечасно перед выездом в Варшаву. Он выговаривал мне, что при отъезде моем за границу я не проезжала через Варшаву.-- "Я жду вашей железной дороги до Вены".-- "Чрез два года она будет готова. Пруссаки идут к нам навстречу, австрийцы тоже подвигают эту линию, да в два года это откроется".-- "Ну, смотрите, князь, чтобы прусские бродяги к вам не подъехали по этой дороге".-- "Ничего, я не боюсь".-- "Да ведь у вас теперь все смирно?" -- "Как, совсем нет! Вот еще недавно 50 человек в ноябре месяце (44 года) захватили, 30 выпущено, а 20 пойдут кто в Сибирь, кто на Кавказ. Разумеется, тут единодушного ничего нет, а как бы вы думали, что они затевают? Или подорвать бастион, или меня убить и зарезать. Все это больше шляхта, да и выше шляхты, а из высшего сословия есть, да так мастерски, что никогда себя не выдадут, а поджигают только шляхту".-- "А что делают у вас Лубинские?" -- "Да ведь один отставлен, тот, который был при банке, а Фома живет себе".-- "Я, может быть, ошибаюсь, но он мне казался немного подлым".-- "Ведь их география такая, что они или подличают или бунтуют. Лубинские очень бедны".-- "Вы раздаете же мажоратства, дайте и им способы существовать".-- "Никак я раздал на полтора миллиона дохода земель, но все русским греческого исповедания. Это я первый сделал это условие: там нужно поболее русских, а если и даю немцам, то пожизненно протестантам, или в случае, что дети православного исповедания, тогда наследственно. (Гейсмар и его жена -- немцы, а детей крестили в греческую религию.) Я в Польше не нов и я историю хорошо знаю, так как я и в Персии и Турецкой Азии был не нов, знал ее географию, топографию и историю. Всегда много читал историю. Не думайте, чтоб успех так даром давался". Я спросила его о Позенских движениях, о Богемии. "Вы верите этим славянским движениям! Это все возмутители, бунтовщики. Я этим всем воли не даю. У меня в Варшаве не смеют об этом говорить: всех их подальше".-- "Как, и богемцы у вас не в милости?" -- "Бунтуют против Австрии. Все это непокорность!" -- "О боже,-- я вздохнула,-- вот как на это смотрит наше правительство, может быть, в угодность Австрии, по наущению застенчивой и трусливой душонки Нессельрода". И фельдмаршал, русский сердцем и душой и, конечно, не только баловень судьбы, но и человек с большими дарованиями и читавший много историю, также разделяет это мнение! Но он принадлежит своему времени. По случаю Богемии заговорил он по-французски: "Vous avez lu, comment cela? "Roudolstadt"? -- "Oui, oui" {Вы читали, как это? "Рудольштадт"?-- Да, да.}. Вот оно, где истории учатся; в романах! "Скажите, пожалуйста -- впрочем, я теперь сам читаю много романов: времени нет, и это так, перелистываешь,-- "Consuelo", comme c'est charmant, n'est ce pas? {"Консуэло", как это прелестно, не правда ли?}. Слава богу, фельдмаршал не блистает красноречием на французском языке, да и по-русски он не красноречив. Il aime beaucoup les femmes et s'en occupe jusqu'à présent {Он очень женолюбив и занимается этим до сих пор.}. Он также мне сказал, что его любят в Польше, несмотря на то, что он строг: "Я справедлив и не спешу". Мне это подтвердили поляки, именно Любомирский.
Свободное копирование
