|
Новый год… а между тем ведь это праздник света... Я — вполне краснорядец, возвратился в лоно отчее; хорошо — надрезать ситец, дернуть и слышать, как треснет Ещё
|
|
|
Записки от имени Левы: «Наша коммуна с Сытиными лопнула, вчера мы разделили соль, керосин, пшено и сегодня начали с папой свое хозяйство. Мы выдумали освещение „козий канун“, что-то вроде лампадки из керосина... Ещё
|
|
|
Голод и Пост. Не то что пищи, а именно жиров не хватает; я достиг такого состояния, что все мое существо телесное и духовное зависит теперь от жира: съем масла или молока и работаю, нет — брожу, качаюсь, как былина на ветре. И... я дал бы пощечину тому, кто сказал бы: «не единым хлебом жив человек» Ещё
|
|
|
Половина зимы прошла, на рынке перестают покупать теплую одежду. Три или четыре дня стоит +3° Р, льется с крыш вода, потопы, просовы — настоящая сиротская зима... Ещё
|
|
|
Вчера с утра с Левой торговали ситцами на базаре, не сходят с языка слова: «свежина», «подчерёвок» и т. д. (нам удалось выменять подчерёвок, жирный, фунтов в десять, а Сытины купили себе постную косточку…) Ещё
|
|
|
Право, нам нужно, чтобы кто-нибудь сказал нам о нас со стороны хорошее, ибо живем мы, не зная, чем плохи мы и чем хороши. Ещё
|
|
|
У доктора Смирнова на виду золотой зуб. — Спрячьте, а то реквизируют. — Я нарочно показываю, хочу променять на навоз. Вот, братец мой, навозу-то! все навоз и навоз!.. Ещё
|
|
|
Эмигранты, дезертиры и уголовные — вот три социальные элемента революции: нужны были особые условия для отвлеченной мысли, чтобы русский интеллигент подал руку уголовному (Семашко: «переступил»). И вот поднялась бездна... Ещё
|
|
|
Говорят, что в Москве появилась эпидемия «неизвестного бактериологического происхождения» — по всей вероятности, чума … Ещё
|
|
|
В Советской России все что-нибудь выдумывали практическое вокруг себя. Один художник выдумал ставить самовар под желобом: потому что скорость поспевания самовара зависит от длины трубы, а водосточная труба очень длинна... Ещё
|
|
|
Читаю «Идиота» и влияние его испытываю ночью, когда, проснувшись в темноте, лежу вне времени и все мои женщины собираются вокруг меня: до чего это верно, что Ева подала яблоко Адаму, а не он… Ещё
|
|
|
Я живу, и связь моя с жизнью — одно лишь чувство самосохранения: я торговец, повар, дровосек — что угодно, только не писатель, не деятель культуры. Жизнь моя теперь — медведя в берлоге... Ещё
|
|
|
Утро: дом, обращенный в казарму, чугунка из каждого окна, выходят растрепы, и их учит мальчишка: «Налево кругом!» Вечер: огонь из верхнего окна, снизу: еб. мать! и проч. За Сосной мещане обложились навозом, откапывают из-под снега награбленное и меняют на муку и пшено... Ещё
|
|
|
Живем на женском положении: тут инстинкт самосохранения, и между прочим все, только все на практике познается, идеи на блюде в жареном виде: совершенно другое, чем исходящее от головы в соединении с волей, как у мужчины. Вот что значит эта вечная бабушка у печки, теперь поняли? Ещё
|
|
|
— Товарищ, вы заведуете всеми библиотеками? — Я заведую. — Нет ли у вас для Че-ка портретов? — Каких портретов? — Ну, Ленина и Троцкого… Этих портретов… Ещё
|
|
|
После месяца торговли, беготни по спекулянтам без отдышки я, наконец, создал себе продовольственный фонд: 16 пуд. картофеля, 68 фунт. свинины, 15 ф. масла, 35 ф. сахару, 15 ф. соли, 30 пуд. дров, 16 мешков навозу... Ещё
|
|
|
Приехала баба покупать у меня ротонду. Я выхожу к ней в ротонде и говорю: — Верх пойдет на платье, подкладка на одеяло, воротник кенгуровый. — Молью тронут. — Сама ты, матушка, молью тронута, говори прямо, берешь или нет?.. Ещё
|
|
|
Время идет, как при большом пасьянсе, раскладываются: мужики, бабы, спекулянты евреи, дезертиры, эмигранты, — и когда все сложится — неизвестно... Ещё
|
|
|
В моем пасьянсе раскладывается «картинная галерея» зверья, а зверье не так, как мы его представляем (по привычке), но зверей истинных, т. е. безумных — они (звери) вообще безумны, — и мы не замечаем, что живем на земле сумасшедших: наши идеалы — это цепи безумия, наше сознание — цепь... Ещё
|
|
|
Шатов говорит (в «Бесах»), что он стал славянофилом по невозможности быть русским... В сущности, психология этих честолюбивых и честно бездарных людей, как разные Семашки, — <1 нрзб.> была мне чужда, непонятна и по сей час остается. Ещё
|
|
|
|
Свободное копирование
