Гарем

   Однообразен каждый день,

   И медленно часов теченье.

   В гареме жизнью правит лень;

   Мелькает редко наслажденье.

   Младые жены, как-нибудь

   Желая сердце обмануть.

   Меняют пышные уборы,

   Заводят игры, разговоры...

   А. Пушкин

   Майора Новикова везли из Западной Украины на восток в товарном вагоне в компании западников - украинских националистов-бандеровцев. Еще недавно они были его злейшими врагами, но сейчас военный трибунал уравнял всех, превратив просто в заключенных. У многих были продуктовые передачи, полученные с воли, у майора была только этапная пайка. Бандеровцы пригласили его к общей трапезе, и майор вспомнил вкус домашней пищи. Поблагодарив за угощение, Новиков удалился в угол вагона, предаваясь невеселым размышлениям. До последней минуты он верил, что его оправдают и он еще будет громить фашистов в их логове, вернется домой героем. А тут - восемь лет ИТЛ. Зачем его исправлять? Кому это нужно? Прошел всю войну честно, делил с солдатами общую судьбу, никогда не перекладывал свою ношу на других, два раза был ранен, надеялся вернуться домой живым и невредимым и продолжить службу в Красной Армии или восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство. И один лишь раз не сдержался и сказал в присутствии солдат полковнику все, что он о нем думал.

   Бандеровцы тихо разговаривали, иногда поглядывая в сторону бывшего майора. Затем один из них - Мыкола, «старший», как понял из их разговора майор, - подошел к нему и сказал:

   - Мы собираемся бежать. Этот фронтовой конвой неопытный, да и места вокруг знакомые, родные. Местное население нас не выдаст, травить, как волков, не станет. Вы человек военный, нам сможете помочь. Будете делить с нами трудности, опасности и смерть, если придется.

   - Мне с вами нельзя: я взглядов ваших не разделяю. Мы вместе должны идти к победе над фашистами и дальше жить и работать вместе. Я перед Коммунистической партией и Советской властью чист, буду писать в Москву, и меня освободят.

   - Ну что ж, насильно мил не будешь. Каждый должен идти своей дорогой. Для себя мы ее выбрали: смерть предпочитаем неволе.

   Отойдя в сторону, Мыкола нащупал что-то в голенище своего сапога, распорол край его и вытащил довольно длинную, тонкую гибкую пилку. Под мерный стук колес и грустные, мелодичные украинские песни тихо жужжала пилка, выбрасывая на доски пола вагона мелкие опилки. Через некоторое время в полу образовалась дыра, длиной около полутора метров и шириной сантиметров сорок.

   - Ну, братцы, начнем! - сказал Мыкола. - Крепко держитесь за края досок руками и ногами. Сначала опускайте ноги и, главное, берегите голову. Лежите на земле, пока не проедет поезд.

   Поезд шел медленно, и через час в вагоне остались лишь майор и Мыкола. Они обнялись на прощанье, и Мыкола нырнул в зияющее отверстие в полу. Затем майор лег в углу вагона, но заснуть не смог. Утром он услышал лязг отпирающегося замка и стук в дверь вагона. На этот стук пленники должны были изнутри открыть ее. Но этого не последовало. Снаружи послышалась ругань, а затем сильные удары в дверь. Майор не шевельнулся. Матерясь, конвоиры стали открывать дверь снаружи и увидели пустой вагон. Один за другим они влезли в него, а сержант сразу же набросился на спящего майора, угощая его пинками и тумаками. Спросонья майор не мог очухаться и удивленно спросил:

   - Что, приехали уже?

   - Где остальные? - заорал начальник конвоя.

   - Не знаю! С вечера я плохо себя чувствовал. Даже не ужинал. Сразу же лег спать.

   И тут майор, взглянув на дыру в полу, воскликнул с изумлением:

   - Боже мой! Что это?

   Конвоиры решили, что майор знает не больше их.

   - Куда ж его теперь? - спросил один из них.

   - Куда ж еще? К бабам на перевоспитание, - ответил сержант.

   В составе поезда были только два товарных вагона с заключенными - мужской, уже распиленный умельцами, в котором оставался лишь майор, и женский, везущий на восток полячек, немок и западных украинок, не проявивших надлежащего восторга при встрече со своими освободителями. Появление в вагоне майора вызвало у женщин улыбки. Инициативная группа их, обсудив какие-то вопросы, пригласила незадачливого путешественника к своей скромной трапезе, отличавшейся от тюремного пайка в выгодную сторону. Затем майора поместили на почетное место в окружении двух темпераментных представительниц прекрасного пола. Они предложили ему свою дружбу и пылкую любовь. Через некоторое время его партнерши сменились, и вскоре все они ему показались на одно лицо. А через двое суток их выгрузили и разместили в пересыльной тюрьме, теперь уже в разных камерах.