В лаборатории - 1

   Мне грезится она иной: томясь в цепях,

   Порабощенная, несчастная Россия, -

   Она не на груди несет, а на плечах

   Свой крест, свой тяжкий крест, как нес его Мессия.

   В лохмотьях нищеты, истерзана кнутом,

   Покрыта язвами, окружена штыками,

   В тоске, она на грудь поникнула челом,

   А из груди, дымясь, струится кровь ручьями.

   С. Надсон

   Больничный лагерь был смешанным. Мужские бараки были расположены в общей зоне, где находились и больничные отделения, а женская зона была отделена от общей невысокой, в рост человека, оградой из колючей проволоки. Вход в нее был возле вахты, и на ночь она запиралась. Из двух параллельных дорог одна считалась мужской: по ней предписывалось ходить только мужчинам, другая - женской. Работали все в одной зоне, и как ни строго следили надзиратели за нравственностью заключенных, интимные связи между мужчинами и женщинами в лагере были не редкостью. Но если кто-либо из заключенных попадался, возмездие было неотвратимо: проштрафившихся направляли в дорожную бригаду, а затем на этап. Больше страдали от этого, как правило, женщины.

   Не убереглась и лаборантка Зина, бравшая у больных кровь на анализы. И теперь доктор Доктор искал ей замену. Обратился он к бригадиру дорожников, и тот назвал мою фамилию. Через час я был уже в уставленном цветами кабинете начальника больницы, а на следующий день, надев белый халат, с чемоданчиком в руке переходил с Зиной из одного отделения в другое, стараясь запомнить и перенять ее ловкие движения, когда она выполняла свои несложные обязанности.

   Кроме общей и женской зон, в больнице были еще две зоны: для ссыльных и для военнопленных японцев. Ссыльными были командиры и бойцы Красной Армии, попавшие в плен к немцам, а затем в фашистские концлагеря, или работавшие у нацистов; а также власовцы, миновавшие по счастливой случайности сталинские лагеря. Большинство из них перенесли немыслимые страдания на вражеской или оккупированной территории, а теперь должны были осваивать мерзлую колымскую землю. При том потоке пленных, который хлынул в конце войны из Германии, органы контрразведки не успевали быстро разобраться с каждым. В том, что все они виноваты, коль побывали у фашистов в плену, сомнений у чекистов не было, и весь «трофейный» контингент отправили в ссылку на шесть лет на Колыму или в другие, не столь отдаленные места. Поместили их под охрану в такие же лагеря, как и заключенных, но режим у них был свободнее и им легче было устроиться на работу, близкую к своей специальности и соответствующую их знаниям и довоенной трудовой деятельности. Органы госбезопасности усердно трудились и после войны, разоблачая все новые преступления изменников Родине. И многие из пленников меняли свой статус ссыльных на заключенных.