Не вижу я отрадного рассвета:
Повсюду ночь да ночь, куда не бросишь взор.
Исчезли без следа мои младые лета,
Как в зимних небесах сверкнувший метеор.
Как мало радости они мне подарили,
Как скоро светлые рассеялись мечты!
Морозы ранние безжалостно побили
Беспечной юности любимые цветы.
А. Плещеев
Когда я находился в ОП, меня направили в амбулаторию, где моей обязанностью было пилить и рубить с санитаром дрова, перед обедом получать «дрожжи» в пекарне и раздавать их в обед и вечером в столовой работникам больницы и лагеря, растапливать оленью кровь, поступавшую в замороженном виде в деревянных бочках из северных, оленеводческих районов Магаданской области, и отпускать ее в качестве «гематогена» в больничные отделения в соответствии с разнарядкой. Должность эта не была предусмотрена штатным расписанием, и, как только через месяц меня выписали из ОП, ее занял новый отдыхающий.
После выписки из ОП меня, как кандидата в курсанты, по рекомендации Юрия Абрамовича поместили в чистенький небольшой барак с двухэтажными нарами вагонной системы, где жил сложившийся коллектив работников больницы. В основном это были лагерные «придурки»: бухгалтеры, пекари, работники столовой, санитары, парикмахеры - всего человек тридцать. Посредине барака стоял большой стол и две длинные скамейки. Свисавшая с потолка довольно яркая электрическая лампа позволяла вечером после работы с удобством читать книги, которые я брал в неплохой лагерной библиотеке, находившейся в помещении клуба.
На работу меня, как и большинство выписанных из больницы или из ОП, направили в дорожную бригаду. С бригадиром я был знаком ранее, когда он, как и я, лежал в 7-м терапевтическом отделении. Это был пожилой человек со слабым здоровьем. В лагере он находился с 1937 года. Срок его - пять лет - закончился в начале войны, но, как и вся «контра», он был задержан в лагере сначала «до конца войны», затем - «до особого распоряжения». До больницы он работал в Магадане на АРЗе (авторемонтном заводе) токарем, а когда вышел из больницы, доктор Доктор предложил ему остаться до освобождения из лагеря бригадиром дорожной бригады. Состав заключенных этой бригады был непостоянным. Попадали туда выписавшиеся из больничных отделений или проштрафившиеся в лагере заключенные. Кое-кому удавалось пристроиться затем в больнице, но большинство вскоре попадало на этап.
Зимой и весной, когда лагерь и поселок заносило снегом, мы работали по его расчистке. Внутри лагеря проходили две магистрали для проезда машин, а от них уже были ответвления к больничным отделениям, рабочим баракам, гаражу, дровоскладу, небольшой электростанции, водокачке, столовой, пекарне, амбулатории, парикмахерской, бане, конторе, клубу. За зоной, вдоль поселка вольнонаемных и вохровцев и далее к главной колымской трассе - Колымскому шоссе - протянулась дорога, длиной в шесть километров. В другую сторону от лагеря четырехкилометровая дорога соединяла его с «лесной командировкой» - небольшим лагпунктом, в котором жили бесконвойные лесозаготовители. Зимой мы расчищали дорогу от снега, летом - разгружали машины с песком и ремонтировали дорожное полотно.
Свободное копирование
