В конце 1945-го года на Колыму привезли много военнопленных японцев. Они находились на еще более свободном режиме. В чужой стране, без знания языка, с характерным внешним видом им трудно было скрыться, они крепче были привязаны к своим новым лагерям и ходили без конвоя. Работали на стройках в Магадане и на ремонте дорог. Руководили работами в качестве бригадиров японские офицеры, и со своими солдатами обращались с такой же жестокостью, как и наши блатные бригадиры с фраерами. Питание было скудным, как и у заключенных, их солдатская одежда не соответствовала колымским морозам. Много пленных умирало, многие попадали в больницу.
С Зиной меня пропустили в японскую зону и в зону ссыльных. Женская рука здесь не чувствовалась. Весь контингент, кроме вольнонаемных врачей, был мужской. В палатах-бараках было грязно. В японской зоне фельдшерами были, как правило, японские офицеры, с больными обращались грубо, к их нуждам были невнимательны. Смертность здесь была выше, чем среди заключенных.
Узнав, что я собираюсь на курсы фельдшеров, и решив, что брать кровь у больных не мужская работа, заведующая лабораторией перевела меня на работу по первичной обработке крови, мочи, мокроты, желудочного сока, кала. Работал я с девушкой - Наташей, проработавшей в лаборатории уже более года и хорошо освоившей свои обязанности. Мы осуществляли внешний осмотр предметов анализа, определяли РОЭ (реакцию оседания эритроцитов), процент гемоглобина в крови, белок в моче, заполняли бланки и передавали их другим лаборанткам для микроскопического анализа.
При выписке из больницы, я получил латанную-перелатанную одежду, расползавшуюся на мне с каждым днем все больше и больше. В своем затрапезном облачении мне было неуютно среди сравнительно хорошо одетых сотрудников лаборатории. Я написал заявление начальнику АХЧ (административно-хозяйственной части) с просьбой выдать мне одежду «второго срока» (б/у - бывшую в употреблении), то есть не новую, но еще приличную. Попросил заведующую лабораторией подписать заявление, но та отказалась, объяснив мне, что не может часто обращаться с просьбами к начальнику, а я у нее работник временный, и, когда поступлю на курсы фельдшеров, нам выдадут одежду первого срока. Все же я пошел в контору в приемные часы начальника АХЧ - заместителя начальника лагеря и больницы по административно-хозяйственной части. Вторым заместителем доктора Доктора (по лечебной работе) был главный врач больницы. Начальник АХЧ - Эдуард Исаакович Гроссман, взяв заявление и не увидев подписи заведующей лабораторией, сказал:
- Я вам ничего не дам!
Так я впервые познакомился с Гроссманом, оказавшим впоследствии значительное влияние на мою дальнейшую лагерную судьбу.
Свободное копирование
