Эмир любил чистоту и утром каждый день у параши мылся. Проходя по вагону, он наступал на лежащих на полу людей, как на сорную траву на лугу. Перед ним все стремились сжаться, раздвинуть место для его сапог. Сняв пиджак и рубашку, он начинал плескаться. Прихлебатели подавали ему розовое мыло, сливали на руки водичку.
- Вот ты моешься, расплескиваешь воду, а я пить хочу, и ты не даешь мне напиться! Мне ведь тоже положено! - возмутился бывший капитан.
Эмир перестал мыться, с изумлением посмотрел на капитана. Затем подошел к нему и осадил наглеца мощным ударом в лицо. Обагренный кровью, капитан отвернулся, закрыл лицо ладонями и прижался к полу вагона. А Эмир продолжал хладнокровно топтать его сапогами, нанося удары по голове, по спине:
- Ах ты, паскуда! Ему положено!.. Я с детства по колониям, тюрьмам и лагерям... А ты, фашист, первый раз в лагерь попал и уже претензии предъявляешь!
Никто из военных, товарищей капитана по несчастью, не сдвинулся с места, не проронил ни слова. Воля их была давно подавлена - и фашистскими концлагерями, и тюрьмами и следствиями на родной земле. И что могли они сделать против двенадцати «здоровенных лбов» и готовых в любую минуту прийти им на выручку молодых соратников? Устав, Эмир, обратившись к ученикам, сказал:
- Дайте ему воды! Пусть вымоет лицо и напьется.
Капитан послушно пошел к параше, смыл кровь с лица и попил воды.
- И запомни на всю жизнь: тебе положено только то, что я дам! - повторил Эмир.
Мы съедали свои полпайки безропотно. Но однажды молодой парень, западник, сказал:
- Я полпайки не возьму!
Но уже не добавил: «Мне положена целая».
- Не хочет, пусть не берет. Не давайте ему ничего, - равнодушно ответил Эмир.
Днем, когда дверь открылась и в сопровождении конвоя обслуга поезда принесла нам баланду, лишенный пайки парень быстро пробрался к дверям и, обратившись к начальнику конвоя, сказал:
- Мне не дали сегодня пайку!
- Как не дали? - удивился тот.
- Позвольте, я скажу! - вмешался Эмир и, указав на одного из своих молодых худощавых соратников, продолжил:
- Вот у него заболел живот. Он не стал есть свою пайку и положил ее возле окошка. У нас чужого никто не берет. А он взял! И мы всем вагоном порешили: не давать ему украденную пайку. Все подтвердят! Верно я говорю?
- Да, да! - дружно загудели блатные.
- Я провоевал всю войну! Герой Советского Союза! - продолжал Эмир. - Меня арестовали по ошибке. Я подал заявление на переследствие и знаю: меня скоро освободят, и награды вернут. А он, гад, фашист, при немцах измывался над нашим народом и сейчас у своего брата-заключенного ворует!
- Какая статья у тебя? - наполненный благородным гневом, обратился к жалобщику вояка.
- 58-ая.
И сержант сильным ударом кулака отправил его в дальний угол вагона. Дверь закрыли изнутри, снаружи щелкнул замок и урки дружно расхохотались:
- Ну что, будешь еще просить пайку?
Так бесславно окончилась попытка найти справедливость у начальства. Воры были довольны, что парень немного развеселил их; его не били и на следующий день даже выдали целую пайку хлеба.
Свободное копирование
