Конечно, и я старался без видов на воздаяние "в будущей жизни"... Не вспомню никакой иной работы, которую вычитывал бы и редактировал с таким вниманием и так тщательно. Но роковая моя особенность, за которую с горькой насмешкой над собой именую сам себя «мастером медвежьих услуг», сработала и в моих попытках помощи Юре. При подготовке книги к печати возникла срочная необходимость переделки нескольких иллюстраций. Юра спросил, есть ли у меня знакомый фотограф, который может сделать репродукции его рисунков и диаграмм. И я, на беду, вспомнил про Люсика Р.
Люсик – это сокращение от имени Илья. Заменим им настоящее имя моего знакомца: не считаю нужным раскрыть «псевдоним». За много лет до этого мы жили на даче в одном дворике с очень славной семьёй. У дружной еврейской пары было двое детей: дочь и сын. С течением времени, когда дети выросли, мальчик оказался с чудинкой, которая выражалась в некоей инфантильности поведения. Может быть, это как-то связано было с его крайне маленьким ростом (1м 50 см), но вёл он себя воинственно-задиристо (притом – зачастую по пустякам), отличался болезненной приверженностью к щегольству и какому-то странному амикошонству. Например, ходил в костюмной не паре, а тройке (с жилетом!), что чрезвычайно редко в наше время и в его возрасте, причём над полой жилета, на животе, можно было разглядеть металлическую цепочку, как некогда у замоскворецких купцов.
- Что это у тебя на цепочке: карманные часы? – поинтересовался я.-
- Н-нет! – вызывающе и вместе с тем каким-то таинственным, интригующим тоном ответил Люсик.
- А что же?
- Печ-ч-чать! – тем же тоном вызова и готовности стойко вынести возможную насмешку ответил он.
…Помилуйте, какая личная печать в наши дни? – подумалось мне, но вслух я недоумения не высказал: печать так печать. О некоторых его чудачествах мне было уже известно от наших общих дачных хозяев, у которых его семья проводила лето уже без нас. Но ведь причуды – не преступление… Правда, меня могли бы насторожить некоторые его вопросы, в которых отразилась явная склонность к казуистике и сутяжничеству, пустым словесным придиркам. В каком-то материале «Известий» (кажется, у Мэлора Стуруа) он прочёл цитату: «Мальбрук в поход собрался». Люсик был страшно возмущён: автор-де проявил невежество: Мальбрук – это герцог Мальборо, для чего же искажать исторически известную фамилию?
Я принялся было объяснять: фамилию переиначил не журналист, это русская народная транскрипция, закрепившаяся в песенке ХVIII века, строчка вошла в русскую пословицу, стала крылатой, так в России говорят о незадачливых вояках: у этой строки есть не совсем пристойное продолжение, рифмующееся со словом «собрался»: там рассказано, как герой песенки, едва начав поход, известным образом оскандалился...
- Герцог Мальборо здесь, поверь, ни при чём! – убеждал я Люсика. Но мои доводы его не убедили, он остался при своём: вот он ужо напишет в «Известия» и разоблачит невежество маститого журналиста!
Даже после этого, казалось бы, красноречивого случая я продолжал по-доброму относиться к этому чудаку. Дошедшие до меня сведения о неладах его с собственными мамой и сестрой не насторожили меня, не поколебали моего благодушного к нему отношения. Тем более, что случилось в его жизни событие, вызвавшее наше горячее сочувствие: этого тщедушного коротышку по достижении 19-летнего возраста призвали-таки в армию. Насколько помню, 1м 50 см – это как раз тот минимальный, «пограничный» рост, с которым уже не должны, но ещё могут призвать… В военкомате сработала разнарядка: его взяли… Но по прошествии недолгого времени часть, в которую он попал, вернула его обратно. Люсик устроился на работу в техническую фотографию какого-то учреждения – и на этом поприще стал преуспевать. О нём-то я и вспомнил, когда Юре срочно понадобился фотомастер.
Люсик с частью работы не справился – технический редактор снимки вернул. Надо было их переделать. Но мой протеже принялся доказывать, что виноват сам автор рисунков (то есть Юра), что он... «не умеет рисовать»! Деньги за снимки уже были уплачены… Юре пришлось за спиной у Люсика договориться с его помощником, заплатить ему отдельно – и лишь благодаря этому удалось спасти положение.
Узнав об этой истории, я позвонил нахалу: «Как же ты мог так меня подвести?» В ответ Люсик понёс такую ахинею, что у меня завяли уши:
- Эти инвалиды, - сказал мне молодой, в принципе здоровый человек с совершенно целыми руками-ногами и вполне эластичным позвоночником, - эти хронически больные привыкли, чтобы с ними возились, всегда бьют на жалость и требуют к себе особого отношения. А я решил его проучить…
Ну, что вы скажете?!
Вот и у меня не нашлось слов. Я бросил трубку. Но твёрдо решил с этим человечком больше никогда не общаться. И намерение своё выполнил.Когда вскоре он позвонил мне и предложил устроить меня на работу в какую-то организацию, где нужен грамотный редактор на очень приличную зарплату, я (вопреки действительному своему положению на тот момент) категорически отказался вести разговор, заявив, что моя работа (по правде говоря, очень скверно оплачиваемая) меня вполне устраивает.
Свободное копирование
