Но были, к счастью, примеры совершенно противоположного свойства. Во-первых, в институте учли особые сложности исполнения новым доцентом своих преподавательских обязанностей, особенно транспортные, и все годы его работы составляли расписание самым удобным для него образом: все лекционные часы сосредоточили в один из дней недели (помнится, четверг). Во-вторых, наилучшим образом разрешился вопрос подходящего транспорта: «Волга» нужной модели оказалась в распоряжении управляющего институтом «Харьковпроект» (или «Гипроград»?), кажется, знавшим Юру по учёбе в ХИСИ. Этот человек распорядился по четвергам в определённое время доставлять Юру на работу и с работы, и не было, насколько знаю, ни одного случая, когда бы это указание не сработало!
Лекционная преподавательская работа явилась, однако, не единственным видом деятельности доцента Божко в институте – значительное время он стал уделять научному руководству студенческими дипломными проектами. Наконец, продолжил, уже в рамках институтской деятельности, свою научную работу: написал и издал книгу «Архитектоника и комбинаторика промышленных форм»», вышедшую в издательстве Харьковского госуниверситета. Мне было приятно помочь другу в литературном редактировании и корректуре этого труда. Гораздо более важную и квалифицированную помощь оказали ему другие общие друзья по пионерскому лагерю: профессор, доктор физико-математических наук Виктор Конторович консультировал по иатематическим проблемам, в их приложении к архитектурной эстетике, Владимир Зинченко - профессор и доктор психологии, ставший в этой области знаменитым, прислал рецензию на рукопись Юриной работы, прокомментировав её с позиций своей науки... Наверняка были и другие консультанты и помощники, имён которых просто не знаю.
(Мне хочется сказать здесь тёплые слова благодарности советской школе, обществу, которое нас воспитало и, конечно, семьям, нашим родителям, бабушкам-дедушкам, тётушкам-дядюшкам, - домашним. Много и за дело бранили советскую власть, государство, общественность за криводушие, двойные стандарты, многочисленные отступления от собственных, ежедневно проповедуемых моральных принципов. Всё это было. Но было и другое: нам прививали высокие идеалы дружества, верности, самоотверженности. Без этого разве могли бы войти в традицию на десятилетия ежегодные праздничные посиделки Юриного класса у постели больного товарища, многочисленные случаи индивидуальной и совершенно бескорыстной помощи ему в самых разных, ежедневно возникающих проблемах жизни глубокого инвалида, коротающего дни со старушкой мамой, в последние годы совершенно беспомощной?!
И всё это не только вполне бескорыстно, а иногда и с затратами из собственного кармана добровольных помощников, но и без тех «подпорок» страха перед наказанием Божьим или оплаты вечным блаженством в будущей жизни, - и то, и другое сулит религия.
Вот почему я, неисправимый атеист, ничуть не желая задеть чувства людей религиозных, всё-таки считаю внерелигиозную мораль более бескорыстной, более человечной, чем та, которая основана на страхе перед Богом или Диаволом, а также на желании выслужиться, - порой перед обоими...
Свободное копирование
