Победитель - 1

НА ФОТОРЕПРОДУКЦИИ: Юрий Божко. Автопортрет(1956).

         

       *     *     *
В конце  Юмовской, которая позже переименована в улицу Гуданова,  была в 1944 году «проходная» с привычным  в Советском Союзе КПП – контрольно-пропускным пунктом  у больших въездных ворот. За воротами – обширный и красивый сад с аккуратными дорожками, спортивными площадками и множеством зданий, утопавших в густой зелени деревьев. Территория сада обнесена глухим высоким забором, но кое-где в нём имелись отверстия или проломы, так что мальчишки с соседних улиц легко попадали на  ограждённую территорию. Здесь ещё с 20-х или 30-х годов размещался  УФТИ – Украинский физико-технический институт, - тот самый, в котором  было (как утверждают, впервые в СССР) расщеплено атомное ядро. Летом 1944 года здесь открылся дневной пионерский лагерь профсоюза работников высшей школы, и моя  тётя Тамара, папина сестра, жена лишь недавно переведённого на другую работу ректора Харьковского университета А. В. Сазонова, устроила меня туда на месяц  вместе со своими детьми: 11-летней Светой и семилетним Игорьком. Это было выходом из очень трудного- практически безнадзорного -  положения, в котором я тогда находился: мама увезла тяжело больного папу в Москву на операцию, сестра (которой было 19 лет) работала в военном госпитале и готовилась поступить в университет. Приглядывать за мною, 13-летним подростком, кормить-поить  было решительно некому, а в пионерлагере я был обеспечен своевременным и хорошим питанием.

Только что закончив 5-й класс 131-й школы, куда поступил в середине или даже в конце апреля,  я ещё не успел приобрести друзей и первое время слонялся по улицам, буквально не зная, куда податься и чем заняться. Однажды встретил мальчика из нашего класса – Моню Канера, которого, по аналогии с названием мыса Канин Нос, прозвали «Канер-Нос». Он тоже томился от скуки, и мы вместе решили пойти в зоопарк. Купили в кассе билеты и стали бродить по аллеям, рассматривать зверей в клетках и вольерах, заглянули в окно какого-то помещения и увидали там в огромном пустом зале громадные рёбра, бивни, кости – несомненно слоновьи. 

- Давай зайдём посмотрим, - сказал я Моне. – Это, должно быть, скелет того слона, который издох при немцах от голода.

Мы вошли внутрь здания, но для того, чтобы  дойти до зала, где лежал на полу  скелет слона, надо было пройти через анфиладу пустых помещений. В одном из них среди лежащего на полу хлама и мусора я увидел заварной чайник: без крышки, но вполне целый. Обрадовавшись находке (мне и в голову не пришло, что  она кому-то принадлежит - в таком небрежении она валялась там), я её подобрал: в доме у нас, возвратившихся беженцев, не хватало самых необходимых вещей, и чай мы заваривали в обыкновенной солдатской кружке. Открыв дверь следующего зала, увидели там каких-то женщин, которые дальше нас не пустили: «Нельзя, нельзя!  Уходите!», мы беспрекословно отправились назад, и тут одна из женщин увидела у меня в руке чайничек. 

- Стойте, стойте, а это кто вам позволил взять?

И не дожидаясь ответа, не слушая оправданий, громко позвала:

- Пахомыч!

Как в сказке, неведомо откуда вынырнул Пахомыч – по-видимому, сторож, дворник или служитель, схватил нас обоих за руки и крепко держа повёл к директору зоопарка. 

- Вот: хотели чайник украсть!

Напрасно мы пытались объяснить, что это не было воровством: мы просто подобрали вещь в куче хлама, считая, что она никому не нужна, - директор не принял во внимание наших оправданий. Но, к счастью, его административное рвение  приняло иной оборот.

- А как вы попали в зоопарк? – сказал он. – Наверное, перелезли через ограду?

- Нет, вот наши билеты.

Директор взял билеты, начал их подозрительно разглядывать, потом сказал, что он всё проверит, и ушёл, заперев дверь снаружи ключом. Я впервые почувствовал себя в неволе и... Друзья мои и читатели, в кабинете никого не было, только я и Моня Канер, а Мони уже давным-давно нет на свете, и я мог бы скрыть от вас своё позорное поведение. Но делать этого не буду, а откровенно признаюсь: я, к тому времени 13-летний подросток, громко заревел, так что Моня растерялся и принялся меня успокаивать:

- Ну, что ты, разве можно так расстраиваться, мало ли, что в жизни случается...

И так далее, - словами, какими успокаивают младших старшие… А ведь мы были сверстниками.
Отчего я тогда так испугался? Скорее всего, на меня произвела впечатление невозможность доказать, что я ведь и в самом деле не украл – я просто считал, что чайничек этот никому не нужен, что это бросовая вещь…

Вернулся директор – и немедленно нас отпустил…