1994

С тех пор Полина боялась оставаться дома одна. Чтобы избежать одиночества, на квартиру к себе она пустила студенток из медицинского училища. К ней ежедневно приходили соседи, дети, внуки. Но время шло, и Полина слабела физически. На большом семейном совете решено было, что маму заберет к себе Наташа. Дочь жила в поселке Майском в большой четырехкомнатной квартире. В городскую же, родительскую, которую в семидесятые годы получили от государства Полина и Василий, перешел Зураб с женой Ольгой и дочерью Кристиной. Хотя Кристина больше находилась с Полиной. И не потому, что молодым необходима была бабушкина помощь. Нет! Сама Полина нуждалась в постоянном общении.
-Я не терплю одиночества, не оставляйте меня одну, - требовала она от детей. - Одной мне страшно. Ничьи здравые уговоры не убеждали Полину. - Ничего не хочу слышать, нервничала она каждый раз, когда кто-то заводил разговор о том, что пора отдыхать ей, что пожилому человеку нужен покой.
- Нет - нет! Не уговаривайте меня. Если никого дома не будет, я в подъезде сяду, около двери. Там люди ходят, там мне спокойнее будет, и веселее. И вообще я привыкла, чтобы около меня много людей было, а теперь что за жизнь настала, все в телевизоры поуставятся, и никто никому не нужен, - жаловалась она каждому, кто приходил проведать ее. Пусть Кристина здесь живет, я хоть с ней общаться буду, пока вы все на работах своих находитесь. Знаете, что я плохому не научу, вон все дети мои какими выросли. Наташа маму жалела и старалась оградить ее от волнений, ограничив свое общение с друзьями до минимума…
Сегодня же Полина была счастлива. Дом заполнился гостями. Они съехались на ее восьмидесятилетний юбилей отовсюду. За праздничным столом сидели дети, внуки, правнуки, и первый в ее роду пра-правнук Ярослав. Это правнук Игорь, старший Танин сын, три с половиной года назад стал отцом.
- Уже четвертое поколение растет. И всех я видеть могу, всех люблю. И меня все любят. Хорошо - то как! - думала Полина и кивала благодарно гостям в ответ на каждый их тост с пожеланиями здоровья, долголетия, и пригубляла бокал с шампанским, отпивая по маленькому глотку полусладкого вина, но пьянела все - таки то ли от его терпкости, то ли от счастья. Комнату наполнял аромат многочисленных цветов, среди которых были желтые нарциссы, алые тюльпаны и белые пионы. Весна! Второе мая! Уже восемьдесят. Только восемьдесят!