Скажу еще об исторически важном. В 20-е годы на Украине в селах повсеместно работали ликбезы – боролись за ликвидацию безграмотности. При почти поголовной в селах безграмотности, это было, наверное, одним из самых положительных инициатив того времени.
Большая семья дяди Матвея, в пору моего общения с ними очень дружная и слаженная, жила более чем скромно – кормилец был один. И не начальник. А детям хотелось и образование дать. Материальные трудности чувствовались, и мама – я помню, кода мы еще жили в с. Жовтэ – старалась помочь семье брата, и на летние каникулы старшей из своих племянниц – любимицы Мани забирала её к себе на летнюю «поправку».
В конце 20-х годов (до нашего переезда в Кривой Рог, а значит до 1929 года) была какая-то государственная затея создать что-то типа еврейского колхоза в Крыму. Посулы были весьма привлекательны. И дядя Матвей, трудяга по натуре, решив, что там его семья будет меньше бедствовать, доверчиво переехал всей семьёй в Крым, в какой-то, как оказалось, никак не благоустроенный для приема такого наплыва людей Джанкой. Помню, что мама плакала, получая письма оттуда. Положение там было отчаянное, и мама, сколько могла, помогала посылками. Мне запомнились, например, такие сетования мамы: «Сколько они там жили, сахара не видели».
Было просто голодно. Уехать было тоже по многим причинам непросто. И всё-таки, промучившись там два года, дядя с семьей вернулись в Крюков – «Джанкой» не состоялся. На пустом и совсем не подготовленном для семей месте ничего мало-мальски стоящего и даже терпимого не произошло. Люди поверившие и приехавшие туда, бедствовали невероятно.
В общем, от этого «колхозного» периода осталась в памяти какая-то – наверное, злободневная - песенка на идиш, из которой я помню только припев типа: «Ой-ой-ой-ой Джан, ой Джанкое! ой Джанкое! ой Джанкое! Джан-Джан-Джан! ой Джанкое!
Все дети дяди Матвея получили образование. Старшие – Маня и Моисей – высшее, остальные – не знаю, но уверена - не меньше среднего.
Наша связь с семьей дяди Матвея не раз надолго прерывались – то из-за войны, то с нашим «монгольским» периодом, то с другими перипетиями. Когда подолгу не встречаешься, переписка, как водится, то вспыхивает вновь, то гаснет снова. Но время от времени были у нас и встречи. Маня Русинская бывала у нас в с. Жовтэ. Дядя Матвей, Моисей с женой не раз гостили у нас в Днепропетровске. Я бывала у них – еще в семилетнем возрасте, а однажды уже в свои студенческие годы. Мама навещала брата (она его очень любила и переживала по поводу всех его невзгод) из Желтого, Кривого Рога, Днепропетровска. А после войны – из Станьково (Белоруссия) – это уже незадолго до смерти дяди. Она поехала туда, узнав о его тяжелом состоянии. Онкологические заболевания в те годы поздно распознавались, слабо лечились и как правило обрекали на смерть. Мама очень трудно, болезненно пережила смерть дяди Матвея.
После этой смерти переписка – а её поддерживала мама – не стала чаще. Но всё же еще из Ставрополя почтовая связь поддерживалась уже с младшими дочерьми дяди Матвея – Дорой и Рахилью. Несколько раз подключалась и я. Дора, Геня и Роза жили тогда в Крюкове, Рахиль – во Львове. Маня с семьей жила в Одессе. Моисей до войны жил в Харькове. Он, как и Абраша, был на фронте. После войны Моисей оказался в Находке, и я его однажды, когда мне случилось из Чойбалсана побывать в Хабаровске (военный санаторий Богдановка под Хабаровском), навещала там.
Ни Мани, ни Моисея уже нет в живых. Об Абраше я почему-то ничего не знаю. Какой-то у них был конфликт.
Еще в 70-х годах мне удалось оказать услугу Гене – она не могла приобрести так нужную ей фруктозу, и я, будучи в Москве, раздобыла «дефицит» и послала ей несколько пачек.
Знаю, что Дора – моя ровесница – работала медсестрой. Геня жила достаточно обеспеченно, но почему-то (что нельзя было предположить в столь дружной семье) свысока относилась к Доре и Розе – это из писем Доры и Рахили.
Роза с сыном после войны тяжело перенесла стресс – её муж (наверно еще в войну, на фронте) обзавелся другой семьей. А какая это была красивая пара – и он, и она были неоспоримо красивы, и жили всем на зависть счастливо… Но чего только не бывает!
Ни Розину, ни Генину фамилию в замужестве я не знаю. Дора, кажется, сохранила отцовскую фамилию. Рахиль в замужестве – Малаховская. Нужно попытаться найти во Львове, Крюкове – с переездами потерялись адреса и связь.
Вот, пожалуй, и всё на сегодняшний день о моих родственниках. В своих воспоминаниях я явно нарушала хронологию, Попробую справиться с этим, вспоминая «Житие мое» и наше.
Свободное копирование
