Наконец пауза заканчивается. Мы выстроились по-факультетно во внутреннем дворе Адмиралтейства. Зачитывается приказ, вручаются дипломы, погоны и кортики, училищный оркестр исполняет марш "Варяг", и мы торжественно проходим мимо капитана I ранга Б.Я. Красикова, нового начальника Училища. Позади восемь долгих лет: спецшкола, подготовительный курс и училище; семь лет казарменного положения; пять лет стрижки наголо под машинку! Наконец-то свобода, офицерская свобода! Вечером, чувствуя себя чуть-чуть неловко в парадных тужурках, мы собираемся в нашем классически строгом, с ионическими колоннами, актовом зале. На хорах гремит оркестр. Все ослепляет: женские улыбки, лейтенантские нашивки, погоны, ордена начальства и, самое главное, свет надежд на прекрасное будущее.
Из приказа, объявленного утром, мы уже знали, кто куда назначен "для дальнейшего прохождения службы". У меня был диплом с отличием, и я имел право выбора флота. Самым правильным и сознательным был бы выбор Северного или Тихоокеанского флота: с чисто морской точки зрения это бесспорно. Правильно это и с точки зрения "успешного продвижения по службе" (слово "карьера" было тогда не нашим словом): лучше молодым послужить в суровых условиях, чем делать это позднее. Но когда, перед отправкой материалов для приказа в Москву, командир роты спросил о моем желании, я ответил, что хотел бы служить на Черноморском флоте. Главной причиной такого выбора было беспокойство за здоровье Татьяны. Перенесенная ею страшная голодная и холодная блокадная зима, эвакуация и другие перипетии военного времени давали себя еще знать: у Татьяны плохо заживала язва желудка. Кроме того меня беспокоила ее возможная предрасположенность к легочным заболеваниям: мать Татьяны погибла в самом начале блокады не столько от голода, сколько от туберкулеза.
Сказанное и было главным в выборе флота. Но была еще и гриновская греза о теплых морях!
Свободное копирование
