За границей - 1

ЗА ГРАНИЦЕЙ[1]

Я отпущен в страны чужие,

Да это, полно ли, не сон?[2]

Летом 1858 года просила я о выдаче заграничного паспорта мне и старшему сыну моему Александру, за год перед тем окончившему, кандидатом, курс, юридических наук в Московском университете. Вместе с просьбой о паспорте подала я прошение московскому военному генерал-губернатору, графу Арсению Андреевичу Закревскому, об исходатайствовании высочайшего разрешения для выезда с нами за границу меньшому сыну моему Владимиру и десятилетнему моему племяннику и крестнику Ипполиту Пашкову. Зная, что разрешения выезда за границу несовершеннолетним придется ждать довольно долго, мы прожили до конца лета в подмосковной деревне и только в первых числах сентября возвратились в Москву.

Не получая официального извещения ни о выдаче нам паспорта, ни о разрешении выезда из России несовершеннолетним, старший сын мой поехал в канцелярию генерал-губернатора, чтобы обо всем этом справиться. Когда, возвратясь оттуда, он вошел ко мне, то, взглянувши на него, я испугалась бледности и расстроенного его вида.

-- Что с тобой, Саша? -- спросила я его встревоженным голосом.

-- Пожалуйста, не беспокойся, мама, и не огорчись, -- отвечал он, видимо сдерживая волнение,--беда небольшая, хотя неприятно, должно быть, недоразумение...

-- В чем недоразумение? -- прервала его я. -- Что случилось? если есть что неприятное, надобно же узнать?

-- Нас не пускают за границу, -- тихо сказал Саша.

-- Не может быть! -- возразила я, чувствуя, что сердце у меня замирает. -- Всем дают заграничные паспорты без затруднения, отчего же нам не давать? Вероятно, тебе не так передали -- ошибка...

-- Нет, мама, ошибки нет, нам отказано. Это верно. Когда я пришел в канцелярию, спросил о нашем паспорте и о разрешении братьям ехать за границу, мне отвечали, что дело об нас находится в секретном отделении и я осведомился бы там. Отправляюсь в секретное отделение, спрашиваю, чиновник начинает рыться в бумагах с видимым неудовольствием, наконец говорит: "Вашему семейству выезд за границу запрещен".-- "Как запрещен? за что?" -- "По неизвестным причинам". Я был поражен. "Если вы знаете, -- обратился я к чиновнику,-- скажите, пожалуйста, в чем дело?.." -- "Ну, уж извините, -- отвечал он нетерпеливо, -- не могу вам объяснить, сказано: по неизвестным причинам..." -- "Как же нам оправдаться, не зная, в чем обвинены?" -- "Право, не знаю -- делайте как хотите; отнеситесь к генерал-губернатору". Больше и говорить не стал. Я отправился домой. Как ты думаешь, мама, что нам теперь делать?

-- Напишу графу Закревскрму, спрошу, за что нас удерживают, -- ему должно быть известно.

-- Мне кажется, -- заметил Саша, -- нас задерживают вследствие твоего родства с известным рефюжье.

-- Не может быть. Странно наказывать за родство с кем бы то ни было. Поездка наша не имеет ничего с ним общего; у меня даже отношений к нему никаких не было с отъезда его в чужие край, только изредка слыхала о нем от его брата, с которым он иногда переписывается -- вероятно, с разрешения правительства, да случайно видела некоторые статьи из его заграничных изданий. Прошедшее же и дружеское чувство -- от нас не зависят. Больше всего мне больно за тебя. Тебе надобно бы поправить здоровье в более благотворном климате после усиленных университетских занятий; надобно слушать лекции Миттермейера и на местах приложения изучать исправительные системы тюремного заключения -- цель твоей будущей деятельности. За что тебя лишать всего.

-- Обо мне, мама, не грусти, не тревожься и береги себя. Конечно, поездка наша замедлится, когда же все разъяснится, нас отпустят.

-- Ну, друг мой, должно быть не так легко разъясняется, видишь, как безмолвно.

-- В таком случае поедем в Петербург, будем просить государя.

-- Это дело другое, да до государя-то далеко, мы же никого не знаем, кто бы о нас постарался. Один бог.

-- Разве этого недостаточно, -- сказал серьезно Саша,-- тут и посредников не надобно -- он откроет пути.

-- Да, это правда, Саша. Вины за нами нет, бояться нечего[3].