"Le 18 Avril 1839 г. Wladimir.
...Ma veine poétique ne s'épuise pas, il y a un nouveau poème commencé, "Williame Penn", c'est à dire non le christianisme en germe, le christianisme -- religion mystique, poétique, orientale, comme il parait avec l'apôtre Paul à Rome (Лициний), mais le christianisme -- religion sociale, progressive, le Quakerisme enfin. Mais je n'ai pas le temps. Adieu -- salut et amitié..." {18 апреля 1839 г. Владимир. ...Мое поэтическое вдохновение не иссякло -- начата новая поэма "Вильям Пен", то есть не христианство в зародыше, не христианство -- таинственная, поэтическая, восточная религия, каким оно кажется при появлении апостола Павла в Риме ("Лициний"), но христианство -- религия социальная, прогрессивная, одним словом, квакерство. Но у меня нет времени. Прощайте -- привет и дружба (франц.).}
"18 мая 1839 г. Владимир.
Когда Александр с вами прощался, он хотел поцеловать у вас руку, как у отца. Артист и друг моего Александра, и я склоняю перед вами колена. Ваше творение велико, и ваша любовь велика. В вашем творении есть мысль мировая, ибо троичность бога повторилась везде в человечестве. Но ваше творение не могло выполниться при узких условиях настоящего. На него хотели надеть крышу, а вы его хотели поставить под открытое небо, под то небо, откуда слетал дух святой в виде голубином, в символе любви. Артист! Юноша пророчит вам, что ваше творение будет выполнено, и юноша доживет до той минуты, когда склонит перед ним и напечатлеет поцелуй веры и любви на камне одушевленном с той же горячностью, как теперь готов поцеловать руку самого художника, которого Александр готов был назвать отцом.
Прошу вас, позвольте мне взять у Александра проект и сообщить художникам неизвестным, и которые, может, никогда не будут известными, но которых душа стремится к бесконечному богу на небесах и к прекрасному в его творении на земле. Позвольте. Разве не сказано "научите немудриих"?
Чем я кончу это письмо, художник, благословенный богом? Вот чем: дайте мне ваше благословение в этом пути земном, дайте его, как отец дает сыну. И у меня в душе живет чистая любовь к богу. Ваше благословение не падет на бесплодную почву.
Вот, Александр Лаврентьевич, несколько строк, писанные вам человеком, которого вы только знаете через меня, -- Огаревым). Он был в восторге от мысли вашего храма и просил, чтоб я ему списал из ваших "Записок" о проекте; но я не смел этого сделать, потому он и просит вас. Напишите ему хотя строчку, это человек дивной чистоты душевной, любите его -- он вас любит.
Вам предстоит разлука с Прасковьей Петровной, одиночество ваше еще увеличится. Где то время, когда я иногда служил вам отдохновением (ибо в вашей любви я не сомневаюсь). Зачем это было тогда, а не теперь? Теперь я больше чист, теперь я достойнее вашей дружбы.
Прежде, нежели вы получите это письмо, Наташа будет матерью. Какое великое дело -- воспитание раскрывается перед нами, на нашу ответственность бог дает существо -- человека. Господи! дай же силу вести его по закону твоему. Помолитесь о нас, помолитесь и об малютке...
Пришлите мне, пожалуйста, с Прасковьей Петровной один из ваших проектов (большого храма) в тевтоно-готическом стиле; это будет священный залог вашего внимания ко мне. Прощайте. Ваш друг до гроба.
Наташа жмет вашу руку. 9 мая мы торжественно прочитали ваше поздравительное письмо, 1838 г., в мае писанное. Оно так тепло, так дышит любовью, что без слез не можем перечитывать..."
Свободное копирование
