Когда нас стали спускать по приставной лестнице в подвал, я вспомнил угрозу капитана... Подвал, куда мы спустились, был размером примерно 2-3 на 4-6 метров. Нас было 28 человек. Высчитав кубатуру подвала на каждого его временного обитателя, я пришел к заключению, что через несколько часов мы должны погибнуть... Но, к счастью, дверь нашего подвала оставили открытой. Над нею посадили автоматчика, у которого дуло автомата было направлено в подвал. В подвале, где мы находились, было одно небольшое окно высотой в 25 на 50 сантиметров, но оно было заложено кирпичами. Наша попытка вытащить кирпич, чтобы проходил воздух, ни к чему не привела. Но между кирпичами была небольшая щель, куда не вошла бы даже ладонь. Скоро нам стало жарко, хотя на дворе уже было холодно. Мы задыхались. Особенно плохо чувствовал я - весь был в поту, хотя снял не только гимнастерку, но и внутреннюю рубашку. С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже, я yжe не дышал, а глотал воздух, как рыба, извлеченная из воды. Примерно в таком же положении был сидящий напротив меня старик. Только мы двое из 28 человек так тяжело переносили пребывание в подвале, хотя здесь всем было плохо! Хорошо еще, что нам дали коптилку. Правда, она еще больше ухудшала наш микроклимат, но освещала настолько, что мы могли видеть друг друга.
Так нас "проучивали" неизвестные нам лица, хотя сами не знали, за что жe нас нужно "проучивать"! Часов у нас ни у кого не было, но мы приблизительно ориентировались во времени. Около часу дня (а может быть, в два или в три) вдруг вызвали на допрос Исмаила. Волнение усилилось, хотя мы обрадовались, что хоть кто-то интересуется нами. Против меня полусидел (так как подвал по своей высоте не позволял сидеть, а по площади не позволял лежать!) пожилой местный поляк. Он был ранен, и у него развивалась газовая гангрена. Я, как врач, счел своим долгом предупредить следователя, что его нельзя держать, нужно немедленно в больницу. На это получил грубый ответ: "У вас не спрашивают, это не вaше дело!"
Свободное копирование
