Дело шло к рассвету 25-го июля 1944 года. Дальнейшие действия у проволоки были рискованны, но, как мы узнали потом, в эту ночь прошли через проем три человека. Наступило утро. Рядом с нашим лазаретом проходило шоссе, идущее с востока на запад, через реку Сан, которая протекала на расстоянии около одного квартала от лагерной проволоки. На этом же расстоянии находился мост. Еще с ночи начали беспрерывно двигаться на запад непрекращающиеся транспорты, танки, войсковые части. Второй день, как в лагере не было ни одного офицера. Основная часть военнопленных и немцев, охраняющих их, а также собаки - овчарки были эвакуированы. В лазарете оставались около 1500 больных и скрываемых нами здоровых, а на территории пятого блока, что рядом с первым и вторым блоками, и на лагерной площади находилось несколько сот инвалидов.
Оберарцт прощаясь с нами, официально разрешил одного из врачей оставить с нетранспортабельными больными, а их, по мнению оберарцта, было 80, в действительности значительно больше. Но, так или иначе, мы на собрании врачей очень обстоятельно обсуждали: кому остаться, не эвакуироваться. Соблазн был большой: без риска быть расстрелянным немцами остаться и встретить своих. Желающих было несколько, но решили оставить самаркандца Мирзояна Николая Александровича. Но теперь, спустя два дня, Мирзоян передумал и попросил разрешения бежать. Теперь никто из врачей не хотел оставаться до прихода наших войск, к тому же, где гарантия, что это будет в ближайшие дни?
А тут один за одним подходят врачи и фельдшеры, просят разрешить бежать из лагеря. (Может показаться странным, что они спрашивали разрешения на побег. Дело в том, что в других лагерях побеги часто проваливались именно потому, что не было единого руководства, и одновременно несколько человек подходило к подготовленной к побегу проволоке или подкопу. Теперь пленные знали об этой опасности).
- Доктор, Вы старше нас, больше жили, больше знаете: советуете ли нам бежать? - спрашивают четверо молодых фельдшеров. Что сказать им, если так доверительно и откровенно спрашивают? Решаюсь сказать свое мнение:
- Ну что же ребята, мне кажется, Вы приняли правильное решение, к тому же время подходящее, смотрите, не пропустите его, потом может быть поздно.
Впоследствии было выяснено, что все бежали, но один из них был убит. (Всего же в эти дни было убито из нашего лагеря 12 или 15 чел, двое из них были найдены с перерезанным горлом в лесу. Все мы думали, что это дело рук бендеровцев).
Мы, врачи, стоим около аптеки и операционной, но нам не пришлось оправдать надежды оберарцта в отношении упаковки медикаментов и инструментария, мы решили, что они также нужны тем, кто придет после нас, то есть Красной Армии, а если она задержится, то партизанам. Поэтому мы вынесли типовые упаковочные ящики во двор, а упаковку, как собирались объяснить немцам, отложили до выяснения вопроса, какие больные и куда будут отправлены.
Находясь во дворе первого блока, мы с удовольствием следили за непрерывным потоком отступавших немецких войск, что в газетах они называли "феркюрцингом" - "сокращением линии фронта"... Давно бы так!
Свободное копирование
