Время было уже за полночь. Исмаила я не хотел посылать во второй раз, чтобы завершить работу у проволоки. Я вспомнил одного из санитаров, который подчеркнуто часто говорил мне, что готов выполнить любое мое задание. Я позвал его, протянул к нему щипцы-кусачки и говорю:
- Пришло время выполнить свое обещание: режь проволоку, спасайся сам и спасай товарищей из фашистского плена. Он протянул руку к щипцам и как-то робко промямлил:
- Но ведь там стреляли!
С таким сомнением я не мог послать его на опасное дело: отобрал щипцы, хотя он противился, не отдавал, уверял, что не боится, будет резать проволоку, если даже его пристрелят. Но это не входило в наши планы, - чтобы его пристрелили.
В нашей комнате по-прежнему кое-кто лежал, другие играли в шахматы или в карты. Но все это для вида. В действительности же все были в нервно-напряженном состоянии, ждали, когда можно будет поползти под проволоку. Поэтому, как только мы входили, все поднимали головы. "Ну, что?" - тихо спрашивали они. - "Пока ничего", - отвечали им.
Время шло. Я подошел к койке санитара Умара, который жил в передней комнате. Он был родом из Дагестана, где работал секретарем райкома комсомола, в окружении, после тяжелого ранения в грудь, был взят в плен. Я с ним часто беседовал. Он был вполне надежным человеком. По национальности аварец, по-русски говорил плохо, но уверял, что до ранения владел русским языком свободно, а после ранения, когда пришел в сознание, оказалось, что "все забыл". Умар встал с постели, протер глаза и вышел со мной во двор. Я объяснил, что требуется от него, что времени больше нет, что нужно спешить. Умар признался, что, как только услышал выстрелы, решил, что и сегодня ничего не вышло, и заснул. Умар тоже усомнился в успехе, ввиду того, что стреляли. Пришлось и от него отказаться. Я подошел к группе Артавазда Алавердова, который еще находился у проволоки, подал сигнал и увидел его. Он был спокоен, но сильно утомлен и бледен. Я спросил его: "Ну, сделал что-нибудь?"
- Порезал проволоку, сделал проем, достаточно широкий, чтобы не зацепиться, проползти на ту сторону.
- Не подвесил, как в Скробово? - спросил я.
- Доктор! Зачем вспоминаешь старое? Говорю, порезал, значит, порезал. Не веришь - проверь сам.