Оккупация страны немецкой армией ввела новые порядки в повседневную жизнь страны. То, что до оккупации считалось нормальным и обычным, теперь стало исключительным. Однако страна продолжала жить за счет теневой экономики. При связях можно было достать почти все.
Иногда Ханс посылал меня на строительные площадки: "Посмотри, все ли там в порядке". В такие дни я обедал не в нашей столовой, а в ресторане.
Однажды подошел ко мне хозяин ресторана и сказал: "Мне нужно перевезти несколько бочек вина, но у меня нет на это разрешения, можешь ли ты организовать такой транспорт?" Его обращение было настолько неожиданным, что я начал мямлить с ответом: "Ничего не обещаю, посмотрю".
– Я тебе дам за это ящик коньяка.
Я расплатился за обед и вышел на улицу.
– Вы забыли ваш пакет, – крикнул хозяин, – и протянул мне небольшой сверток.
Я рассказал Хансу о моем разговоре в ресторане и о полученных мной двух пачках сигарет.
– Коньяк вас интересует? – спросил я.
– Да, но есть риск, – сказал он.
– Какой?
– Нарваться на контроль.
– Скажу, что везу вино для нашей столовой; в крайнем случае, поделюсь коньяком.
На следующий день я был обладателем документа со всеми орлами, со всеми номерами соответствующих отделов "фельдпоста" и поехал в знакомый ресторан. В конце рабочего дня мы были на месте погрузки вина, которое было перевезено без осложнений, а коньяк был доставлен Хансу.
– Это только один рейс с вином или будут еще другие?
Были и другие. Ханс получал коньяк, а я обедал или ужинал за счет хозяина ресторана и получал сигареты – большего я и не требовал.
Коньяк коньяком, а судебная машина заработала: Гестапо передало свои заключения в суд. Ханс, как мне стало известно, бегал по разным инстанциям, пытаясь добиться того, чтобы "мое дело" было положено под другие папки. Не добившись положительного результата, он решил меня отправить с очередным эшелоном в Италию.
Я тут же собрал свой чемоданчик и уехал на место формирования эшелона. Но не повезло: накануне моего отъезда в Италию пришла повестка c требованием немедленно явиться в суд.
В начале октября я явился в суд. Мне объяснили, что на закрытом совещании меня приговорили к шестимесячному тюремному заключению за то, что я, иностранец, обезоружил немецкого солдата в военное время. Мне сказали, что я имею право не согласиться с решением суда. В таком случае, дело будет пересмотрено в моем присутствии. Если суд подтвердит свое прежнее решение, то мне дадут еще шесть месяцев за торможение судопроизводства. Понятно, что шесть месяцев – это не год! Я согласился с решением суда и подписал соответствующий документ.
Так закончилась моя история с унтер-офицером немецкой армии Карлом Майем.
Свободное копирование
