Прошло с месяц после этой истории. Неожиданно пришла за мной машина и увезла в город, в Гестапо! В кабинете меня принял человек выше среднего роста, приятной наружности и с естественными светскими манерами. Как выяснилось из разговора (это был разговор, а не допрос), этот человек был польского происхождения, но с каплей немецкой крови от его прабабушки (фольксдойче!). Бегло говорил на нескольких языках, в том числе и по-русски. Мне было вежливо предложено сесть, закурить и рассказать, в какой форме и по какой причине у меня был конфликт с унтер-офицером Карлом Май. Я рассказал со всеми подробностями.
– Какие у вас были отношения с унтер-офицером Карлом Майем после этого случая?
– Никакие. Я его больше не встречал.
– Это кого его? Унтер-офицера Карла Майя?
– Да.
– Унтер-офицер Карл Май является для нас, немцев, унтер-офицером немецкой армии и унтер-офицер Карл Май должен быть унтер-офицером Карлом Майем и для вас!
После "беседы" я вернулся в часть. Тут только я отдал себе отчет в том, что Майа я не видел в нашей части после "столкновения", и задумался над расшифровкой вышесказанного, но ничего из этого не вышло. Вскоре я совсем перестал вспоминать о Майе.
Не успел Ханс вернуться из отпуска, как его вызвали в Гестапо. Вернувшись из города, он вызвал меня в свой кабинет и начал отчитывать за то, что я ему ничего не сказал об истории с Карлом Майем.
– Если бы ты мне рассказал об этом своевременно, то можно было что-то сделать, а теперь, после того, как Майа перевели в другую часть, судебная машина заработала, и, наверное, уже поздно. Иди, я подумаю...
Моя работа заключалась в том, чтобы вести учет истраченного горючего и смазочного материала на каждую машину. Ведомость составлялась за каждый день, за неделю, за месяц и поквартально. Для каждой машины указывались пройденные километры, количество и вид перевезенного груза. Конечно, ни одной правдивой цифры в этих учетах не было. Зато все цифры, которые я тщательно переписывал из ведомости в ведомость, все данные за день, за неделю, за месяц, за квартал сходились.
Как-то к нам нагрянула контрольная комиссия, провела два дня, проверяя мои ведомости, и уехала, ничего не сказав. Через неделю она вернулась, но уже с постановлением наградить Ханса особым значком, выдать ему денежное вознаграждение и талоны на коньяк и на сигареты.
Мимоходом Ханс мне сказал, что комиссия в своем заключении написала, что наша колонна перевезла тоннаж, "равный весу земного шара!" А какой вес у земного шара – Ханс не знал. И я тоже...
К чести Ханса, большая часть сигарет, хотя он и курил, перепала мне.
Это не все. Ханс мне устроил сюрприз, а именно: он считал, что я заслужил повышения в чине, и послал на утверждение соответствующий документ. Когда утверждение прибыло, Ханс меня вызвал в неурочное время в кабинет и приказал напечатать "сообщение" о моем повышении из "фармайстера" в "оберфармайстера"!
Свободное копирование
