Четверг 5 марта 1953
О смерти Сталина я вместе с родителями узнал из утренней радиопередачи. А в школе после второго урока всех учеников с нашего этажа построили в коридоре. Полная, партийного вида женщина-завуч траурным тоном сообщила о смерти вождя. На ее глазах выступили слезы. Заплакали и некоторые ученицы. По случаю национального траура нас, к нашей радости, отпустили по домам…
Кто был для меня Сталин? Совершенно четко помню мое восприятие вождя: пустое место! Собственно, почти таковым было отношение к нему и в доме, хотя отчим выписывал «Правду» и регулярно следил за политическими событиями. По крайней мере, я не помню, чтобы он выражал какие-либо эмоции в адрес Сталина. Мама относилась к нему вообще с холодком. И даже ХХ съезд КПСС не вдохновил их высказываться о бывшем Хозяине более откровенно.
С холодком относилась мама и к советской власти вообще. Причиной для такого отношения послужила принудительная коллективизация и лишение ее (естественно, и меня) права на возврат в Москву. Мама часто рассказывала о том, как со двора уводили в колхоз ее любимую лошадь. Советскую власть она воспринимала как погоду: какая бы она ни была, а деваться некуда…
Отчим немного симпатизировал советским военным вождям – Буденному, Ворошилову, Жукову. Почему он следил за политикой (только по официальным СМИ), для меня так и осталось загадкой…
9 марта 1953
К похоронам Сталина я отнесся равнодушно. Вовка Щелгачев пригласил было меня поехать на прощание с «Отцом всех народов», но я отказался. А в полдень 9 мая, в момент погребения вождя, я стоял на дороге Новая Деревня – Пушкино (возле дома). Ровно в 12 загудел гудок фабрики «Серп и Молот». Была оттепель, влажный снег был чистым, поскольку экономическое развитие страны еще не началось…
Свободное копирование
