Отдых

Окоп мне достался хороший, немного загнув ноги можно лежать. На моё счастье поблизости валялся чугунный разбитый котел, который я покатил на окоп и верх дном положил на окоп, как бы закрыл окоп сверху. Постелив хвойных лапок, после неплохого обеда, лёг и сразу заснул. Проснулся от грохота и взрывов и тряски земли. Проспал около двух суток. Ничего не понимая, с трудом встал в окопе, где в обнимку с автоматом спал, и понял, что нас бомбят фашистские самолеты, их около десяти, кружатся над нами, но пикируют левее, где находился артиллерийский полк. Однако, осколки и даже бомбы падали и на нас. Чугунный котел, оказывается, принял на себя много осколков, а где мы позавчера после недельного окружения, впервые пили спирт и ели густой мясной суп из консервов, оказалась большая воронка от бомбы. Убило несколько лошадей, двух солдат из хозвзвода и нескольких еще ранило, которых уже увезли. Самолеты ушли, и мы выползли из своих нор хуже, чем кроты: «Все грязные, глаза блестят белыми, автоматы рыжие от ржавчины. Наша тройка, Митя, Петя и я, оказались все в живых и не ранены. Пошли посмотреть, что сделалось с артполком, и увидели страшную картину: почти все пушки валялись на боку, искорежены и рядом валялись трупы солдат. Сосновый бор стал не бор, а какой-то бурелом. Однако люди ходили, перетаскивали раненых и матюгались, в чём свет стоит. Нам показалось, что полк полностью разгромлен, но через несколько часов годные к бою пушки открыли шквальный огонь по противнику. Комиссар Пономарёв говорил, что из полка собрали дивизион, и чтобы немцы не подумали о полном разгроме полка, артиллеристы открыли огонь и били около часа. По окончании стрельбы комиссар предложил нам собраться и уходить отсюда в Окунёву Губу, а то при новом налёте нам может попасть.
Остатки нашего батальона несколько дней отдыхали в Окунёвой Губе, где, безусловно, было нам усиленное питание, так как до этого ещё все продукты и спирт получали на весь батальон, а нас осталось лишь взвод. За время пребывания в Окунёвой Губе только один раз за озером - губой появлялись немецкие разведчики, но мы их огнём из автоматов отгоняли. Мы даже их не видели: с одного берега губы они подошли и, встретив длинные автоматные очереди, растерялись в лесу.
После разведки того моста, откуда они стреляли, узнали, что их было около десяти человек, кроме кровяных кусков бинта и ваты ничего не оставили. Очевидно шальные наши пули всё же ранили кое-кого там. Долго бездельничать в Окунёвой Губе не удалось: получили приказ двигаться на станцию Лоухи и ехать к новому месту формирования.