Помню, что отец очень интересовался статьей "Воспитание и образование". Прочитав статью, он был и опечален и оскорблен ею. Несмотря на свою обширную деятельность, он уделял время на чтение, ценил науку и верил в нее.
Помню, как он с профессором Анке осуждал воззрения Льва Николаевича и его оскорбительные слова: "чтение лекций есть только забавный обряд, не имеющий никакого смысла, и в особенности забавный по важности, с которою он совершается".
В другом месте своей статьи Лев Николаевич пишет, что ему возражали на его нападения на профессоров и университеты, говоря: "вы забываете образовательное влияние университетов". На что Лев Николаевич отвечал: влияние, "которое называется образовательным и которое я называю развращающим влиянием университетов".
Затем он пишет: "так называемые люди университетского образования, развитые, то есть раздраженные, больные либералы". "Университет готовит не таких людей, каких нужно человечеству, а каких нужно испорченному обществу".
Прочитав эту статью и обсуждая ее со своим старым товарищем поуниверситету Николаем Богдановичем Анке, отец не мог найти правды в этих суждениях. Чувства его, помимо его воли, восставали против определения Льва Николаевича. Университет дал так много отцу - научное образование, товарищество, светлые воспоминания молодости. Иные профессора были и друзьями и учителями. И вдруг человек, столь любимый и уважаемый им, как Лев Николаевич, написал эту статью и как бы осквернил все его идеалы.
Но не он один был возмущен этой статьей. Мне памятно, как весь ученый мир восстал против Льва Николаевича.
Отец писал Льву Николаевичу 1 декабря 1862 г.:
"Читал я с большим вниманием оригинальную статью твою "Воспитание и образование"... Прочитавши ее, я пришел в страшное раздумье, мне грустно подумать об том, что это истина. Я привык смотреть на университет, как на светило и рассадник просвещения, а ты разочаровал меня. Нет, я не хочу верить тебе. Изустное слово имеет все-таки свою великую силу и служит поощрением к занятиям, подавно, если оно красноречиво и последовательно передается".
Отец долго после чтения этой статьи ходил как бы расстроенный. Он только и говорил о ней.
Мне было досадно на Льва Николаевича. "Зачем он пишет такой вздор", - думала я. "Всех восстанавливает против себя, и папа расстроил, и все чудит, оригинальничает... Намедни над оперой смеялся - кривлянием называл". И я сама собиралась написать письмо Льву Николаевичу насчет отца - так мне было жаль его.
Затем отец дает советы сестре насчет ее здоровья и пишет ответ Льву Николаевичу насчет его сна. Письмо Льва Николаевича не сохранилось.
"То, что ты слышал наяву или видел во сне, Лев Николаевич, величайшая истина: "аллопатия более вредна, чем полезна, потому что средства ее нарушают физиологические инстинкты". Но об средствах, употребляемых разумными аллопатами, сказать этого нельзя.
Есть весьма много так называемых лекарств, которые мы находим в числе составных частей нашего организма и которые мы употребляем для водворения утраченного в нем равновесия. Эти средства делают тогда только вред, когда врач дает их без расчета, эмпирически, нерационально. Из этого можно заключить, что и самая пища может быть точно также вредна, как и аллопатические средства, если пища эта нарушает физиологические инстинкты. Как ты горячо обо всем думаешь и заботишься, мой невыразимый человек; не верю я тебе, чтобы в глазах жены твоей ты был безалаберный Л. Н. Не то она чувствует и пишет нам о тебе. Мне кажется, что ты сильно напрягаешь свою нервную систему твоей работой. Я понимаю, что это неизбежно, но мне жаль тебя, и я боюсь, чтобы это не повредило твоему здоровью".
Отец всегда интересовался всей жизнью Толстых, где мог, помогал Льву Николаевичу в его хозяйственных и литературных делах. Лев Николаевич писал ему, что школа его понемногу распадается, а Соня писала, как учителя, заразившись равнодушием (может быть, и временным) Льва Николаевича к педагогике и школе, разъезжались и как сам Лев Николаевич, увлекаясь хозяйством, не успевал один справляться с делами. На это отец отвечает:
"Покровское, 22 мая [1863 г.] вечер.
Любезный друг.
Давно уже, более 15 лет, знаю я одного отличного человека, который управлял имением у Шалашниковой, а теперь управляет делами и заводом у Вельяшова (зять Рюминых). Все, что перо мое может выразить хорошего об этом человеке, далеко не сравняется еще с его высокими достоинствами".
Дальше идет подробная характеристика рекомендуемого человека. В приписке к этому письму:
"23-го мая. Утро. Покровское.
Сейчас принес мне хлебник* из Москвы письмо твое от 19 мая, в котором ты пишешь мне, что твои длинноволосые студенты оставили тебя. Я сам, правду сказать, никогда не надеялся на них. Но вряд ли можешь ты справиться один с твоим хозяйством. Предложение мое насчет моего Федора Антоновича кажется кстати, - подумай хорошенько и решайся".
_____________________
* Хлебник ходил каждое утро в Покровское и носил хлеб дачникам и письма отцу.
_____________________
В следующем письме от 2 июня [1863 г.] отец снова пишет Льву Николаевичу:
"Жаль мне, что ты не решаешься взять управляющего, которого я тебе рекомендую. Я бы этого желал единственно потому только, чтобы ты имел помощника для твоих многосложных трудов и вместе с этим ты имел бы при себе верного человека. Может быть, и передумаешь, напиши, я буду тогда стараться его тебе добыть. Я не думаю, чтобы жалованье его превышало 300 или 400 р. Я очень хорошо понимаю, что при теперешнем порядке хозяйства требования владельца должны быть совсем другие, как прежде, и хлопот для управляющего также гораздо больше. Из этого следует, что не требования твои незаконны, но вас, помещиков, поставили относительно крестьян не в законное положение. Крестьяне могут вас обманывать и надувать, сколько им угодно, а вы ничего не можете с ними сделать. Равно и всякому управляющему очень трудно с ними сладить.
Авось со временем будет лучше, а теперь пока все нехорошо, и все жалуются..."
В письме от 13 октября 1863 г. отец пишет о книжках "Ясной Поляны":
"Лучшая продажа твоих маленьких книжек происходит на Никольской под воротами, а не в лавках. Простой народ покупает их очень охотно, а в лавках идут они туго. Саша недавно отвез туда (т. е. под ворота) 60 экземпляров, и там просили адрес твоей конторы. Вот, кажется, все, что имел тебе написать. Прибавлю еще, что люблю тебя от всей души, обнимаю тебя крепко, и, несмотря на все твои пудели, считаю тебя очень достойным охотником, не имеющим только навыка стрелять. Походи два или три раза, сряду и тогда увидишь перемену. Кланяйся всем. Вероятно, вы в Туле теперь - пишите мне почаще, а лучше всего приезжайте скорее в Москву".
В другом письме (от 27 марта 1863 г.) отец пишет Льву Николаевичу о журнале "Ясная Поляна": "Деньги, полученные тобою от подписчиков журнала на 1863 год, я все отправил сегодня обратно в одиннадцати пакетах по означенным адресам со вложением денег и записочки, в которой написал, что журнал не будет более издаваться. Итог той суммы, которую я разослал, составляет 76 р. 50 к., а не 73 р. 50 к. Отправка сверх этого стоила 3 р. 60 к. Очень рад, что оно исполнено; ты сам желал, чтобы деньги эти были немедленно отосланы. Очень рад также, что ты покончил с своим журналом; он стоил тебе много труда, столько же забот и был начетист карману". Промахи при стрельбе.
Свободное копирование
