Письма отца - 2

 В 1863 году вышла в свет повесть "Казаки".

Лев Николаевич был в нерешительности, писать ли ему вторую часть. Он охладел к ней и задумывал уже другое, но все же с интересом прислушивался ко всяким отзывам. К сожалению, не помню, какие выходили критики, но знаю, что иные отзывы были восторженные, и повесть эту, казалось, читали все с большим интересом. Повесть "Поликушка", вышедшая почти одновременно, имела менее успеха, хотя иные считали ее выше "Казаков". Помню, как отец, прочитав "Казаков", написал в письме (от середины марта 1863 г.) к Соне свое мнение:

"Я прочел всю повесть "Казаки", не взыщите, если буду излагать свое суждение откровенно. Может быть, оно ошибочно, но оно мое. Я ни с кем другим об ней не говорил и суждений об ней еще не слыхал. Все, что в ней описано, относящееся к природе, нравам казачьего быта и прочее - превосходно и интересно в высшей степени. Так хорошо описано, что живо представляешь себе всякое лицо, а уж о природе - и говорить нечего: описание станицы, окрестных ее лесов, реки и садов так живо впечатляется в воображении, как будто все это видел. Но - но эпизода с Марьяной как-то неинтересна и не оставляет никакого впечатления, да и нет в ней никакой последовательности. Автор хотел что-то выразить - да ничего и не выразил. Что-то недоконченное. Видно, мало времени пробыл в станице, не достало времени отдельно изучить какую-нибудь Марьяну, да и Бог знает, стоит ли она того, чтобы изучать ее с нравственной стороны. Я думаю, они все на один лад. Их нервная система совершенно соответственна их мускулам, и также неприступна к нежным и благородным чувствам, как и их горы. И невыгодное впечатление, которое произвела на меня повесть, относится только к самому концу, а то, читая ее, в начале и средине я был в полном восхищении".

Лев Николаевич оценил откровенность и искренность отца - это я помню, потому что я говорила матери: "Зачем папа пишет и критикует - это не надо!". Мать мне сказала по получении ответа Льва Николаевича: "Видишь, Таня, ты говорила, не надо писать откровенно, а Левочка поблагодарил папа за то, что он высказал ему свое мнение", а согласился ли Лев Николаевич с мнением отца - не знаю. Письмо не сохранено.

Интересны также суждения о "Казаках", передаваемые Кузминским в письме ко мне от 22 марта 1863 г. из Петербурга.

"На прошлой неделе я прочел "Казаки". Я не сомневался ни одной минуты в том, что Оленин - это сам Лев Николаевич. Все встречи с Марьянкой, все письма - напомнили мне его.

Нашлись читатели, которые находили, что этот роман неприличен, и что его нельзя давать читать молодым девушкам, так как там встречаются сцены весьма легких нравов. Я спорил об этом и, конечно, доказывал противное. Откровенно говорю, что мне лично роман чрезвычайно понравился, потому что я очень симпатизирую его поэзии. Но все же скажу, что он никогда не будет иметь большого успеха. Например, находятся такие люди, которые говорят, что сюжет романа мало увлекателен для двухсот страниц (и они будут правы). Другие слишком мало развиты, чтобы понять эту высокую поэзию, и, наконец, третьи находят сюжет trop mauvais genre (слишком дурного тона (фр.)), чтобы его читать. Этих меньшинство!"*.

_____________________

* Оригинал по-французски.

_____________________

В том же письме (от 27 марта 1863 г.), откуда я привела отрывок о журнале "Ясная Поляна", отец пишет о своем намерении в апреле побывать в Ясной:

"Я уже начал готовиться к поездке в Ясную: запасся чемоданом и делаю реестр всему, что придется с собой захватить. С большим удовольствием буду вместе с тобой, милая Соня, рассматривать и вникать во все твое хозяйство; бывало, и чужое меня интересовало, - можешь себе вообразить, как я полюбуюсь на твое. Не знаю, будешь ли ты в состоянии со мною ходить?"

Затем отец пишет о сказке, написанной мне Львом Николаевичем в одном из своих писем. Содержание сказки - рассказ о том, как жена внезапно превратилась в фарфоровую куклу,

Отец пишет об этом:

"Твой Лева написал такую фантастическую штуку Тане, что и немцу в голову не придет. Удивительно, как плодовито у него воображение, и в каких иногда странных формах оно у него разыгрывается. Умел же он об превращении женщины в фарфоровую куклу написать 8 страниц. Он напоминает мне Овида, известного римского писателя, который был, пожалуй, плодовитее твоего мужа, потому что написал целую книгу, которая переведена на немецкий и французский языки: "Les metamorphoses d'Ovide" ("Превращения" Овидия). Он превратил даже в нарцисс юношу-красавца.

А проказник Могучий* не оставляет своей дурной привычки подхватывать; сделай милость - не езди на нем, а не дурно бы иногда промять его до Тулы в одиночку. Еще забыл тебе сообщить, что оттиски "Поликушки" я также получил сегодня от Каткова и на днях перешлю их тебе по почте или с транспортом, вместе с оттисками "Казаков". У меня утащили дети два или три экземпляра..."

_____________________

* Лошадь, подаренная отцом Льву Николаевичу.