А здесь отвёл ещё Путин от Кадырова, которому Политковская незадолго до этого пожелала на день рождения поскорее оказаться на скамье подсудимых, и от своих силовиков, которым Политковская своими публикациями указывала на ту же ожидающую их скамью, подозрение, что кто-нибудь из них мог «заказать» журналистку. Они не могли, могли другие: «Некие скрывающиеся от правосудия силы давно вынашивают планы принести кого-нибудь в жертву, чтобы создать в мире антироссийские настроения».
Евгения Альбац в «Ежедневном журнале» уже сравнила такое заявление со сталинским — после убийства Кирова. Людоед тоже указывал прокурорам, где следует и где не следует искать. А что наша прокуратура не менее понятливее, чем сталинская, она не раз уже показывала: так что след взят!
Я придал бы ещё большей объёмности сравнению Альбац: оба они — Сталин и Путин демонстрируют одинаковую бедность фантазии: один завёл пластинку про троцкистско-зиновьевский блок, другой — про Березовского и Невзлина.
Всё это было бы смешно, когда бы не зависела Россия от своих правителей, когда бы не зависела нынешняя Россия от своего, не замечающего, что злобствуя, он проговаривается по Фрейду, ибо если влияние Политковской на политическую жизнь страны было «незначительно» и «минимально», то какой урон могли бы нанести России её публикации!
Между тем нанесли, и Путин подтверждает это, не уточняя, правда, кому именно — какой России? Но это очень легко вычислить. Той России, что устала от беспредела президентской администрации и президентских наместников, униженной и обворованной ими, статьи Анны Политковской помогали держаться, напоминали о том, что честь, совесть и достоинство — категории непродажные. А той, что ежедневно появляется на телевизионных экранах в глянце, наведённом холопами, в макияже, нанесённом ими же по приказу холопов повыше чином, поближе к президенту, — такой России публикации Политковской наносили огромный урон. Прикиньте: абсолютное большинство российского пространства, покрытое только холопским телевещанием, и не достигающий 200 тысяч экземпляров тираж «Новой газеты», где работала и печаталась Политковская. Тысячные аудитории слушателей у радиостанций «Эхо Москвы» и «Свобода», на которых выступала Политковская, и многомиллионные — у «Радио России», «Маяка», «Русского радио», «Народного радио». Однако, капля камень точит, и чекисты убедились в этом воочию, наблюдая, как рухнул колосс под названием Советский Союз.
Так что, проговариваясь об уроне, унижая бесстрашную героическую женщину, президент унижается сам — опускается до бытового вранья. Он хорошо просёк, какое огромное влияние оказывают на умы журналисты. Потому и накрыл их своим колпаком, предоставив олигархам извлекать их оттуда по одному и, хорошенько проверив на сервильность, покупать им на медиорынке, самые значительные, самые заметные места.
Работают олигархи не за совесть, а за страх. Вы думаете, что не заставило их вздрогнуть указание Путина на некие скрывающиеся от правосудия силы, заинтересованные якобы в убийстве Политковской? Ещё как заставило!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!
У Пушкина в этом признаётся себе человек, сидящий на троне. У нас признался в этом себе один олигарх. Покаялся. Решил заняться благотворительностью, ни от кого не зависящей, которая помогла бы выжить людям. Что из этого получилось, известно. Поэтому, хотя, как сообщала Ольга Беленькая из «Ежедневного журнала» (22 сентября 2006 года), ссылаясь на американскую газету «Washington Post», «расходы российских олигархов на благотворительность увеличились с 1 миллиона долларов в 1992 году до 1,5 миллиардов в 2006», в основном жертвуют олигархи в пользу православной церкви: «пожертвования в адрес общественных и правозащитных организаций редки и незначительны». «Ещё бы, — заканчивает свою заметку «Щедрость во спасение» журналистка, — ведь никому не хочется впасть в немилость Кремля».
Вот почему осталась безденежной некогда довольно солидная премия имени Аполлона Григорьева. Была санкция Кремля на её поддержку? Не было санкции! И вытащил свои деньги олигарх.
Некогда провозгласил Евгений Евтушенко: «Поэт в России больше, чем поэт». Над этой строчкой потом, в девяностых, издевались. «Я тоже, — признаётся один из лучших живущих сейчас в России поэтов Тимур Кибиров, — подвякивал всеобщему умилению по поводу того, что писатели, наконец-то, перестали быть властителями дум, и поэт в России теперь не “больше, чем поэт”».
Между тем, Евтушенко вёл речь об этике художника, о его праве, которое не может отнять у него власть, о его обязанности, без которой его не должны уважать общество, народ, — называть вещи своими именами.
Ох, какой визг поднялся в «патриотическом стане»: не писал Лермонтов стихотворения «Прощай, немытая Россия»! Не мог Михаил Юрьевич сказать о России: «Страна рабов, страна господ»!
И никому из оголтелых охранителей России не пришла в голову простенькая мысль, почему же, если не читал подобных стихов Лермонтова Николай I, он, узнав о гибели юноши-поэта, отозвался о ней даже ещё резче, чем Путин о гибели Политковской. «Собаке — собачья смерть!» — сказал царь о поэте.
Как-то попалась мне на глаза статейка Владимира Бондаренко о любимом мною поэте Олеге Чухонцеве. Отмечает Бондаренко достоинства стихов Олега, но журит его: нехорошо, дескать, по молодости, конечно, написано, но как можно было вообще написать такое: «Прости мне родная страна, / за то, что ты так ненавистна!» А я и сейчас, перечитывая это раннее стихотворение Олега, вспоминаю весну 1968 года, дом творчества писателей в Голицыне, наши с Чухонцевым долгие прогулки по опушке леса, вокруг пруда, наше приникание к «Спидоле», откуда доносились вести из пока ещё не оккупированной советскими войсками Чехословакии. Официальная пресса неистовствовала: «антикоммунистический переворот!» Было ясно, что Брежнев с товарищами не позволят Дубчеку, Смрковскому и другим осуществить обещанные народу реформы. На как далеко готово зайти наше руководство? Хотелось думать, что войска оно не введёт. И в то же время именно этого мы и опасались. Стыдно было бы (а потом стало стыдно!) ощущать себя оккупантом! Ненавистно было читать и слушать наших пропагандистов, впавших в транс, призывавших власти навести порядок в чужой стране!
Как можно так — о родине! — корил Чухонцева Бондаренко.
Можно, потому что родина — понятие не абстрактное, а совершенно конкретное, потому что, приватизировав, как мы бы сейчас сказали, родную Чухонцеву страну, брежневский режим вовлекал всех её жителей в соучастники преступления!
Что ж, рассудит затвор затянувшийся спор?
Нет, что мне до чужого наречья!
Я люблю свою родину, но только так,
как безрукий слепой инвалид.
О родная страна, твоя слава темна!
Дай хоть слово сказать человечье.
Видит Бог, до сих пор твой имперский позор
у варшавских предместий смердит.
Что ж теперь? Неужели до пражских Градчан
довлачится хромая громада?
Что от бранных щедрот до потомства дойдёт?
Неужели один только Стыд?
Олег не зря обозначил Стыд с большой буквы, выразив этим ту тоскливую неловкость, с которой придётся смотреть людям в глаза, то гадостное ощущение, что и тебя заподозрят в причастности к разбою!
Лет пять назад ехали мы во Францию, в знаменитую бургундскую экуминистскую общину «Тэзе» на автобусе через Польшу, Чехию, Германию. Границы проскакивали довольно быстро. И вдруг — остановка: чешская граница. Стоим час, стоим второй, кажется, будем стоять третий. Все шумят: в чём дело? И сравнительно молодой таможенник нам отвечает: «Вы, русские, по моей груди двадцать лет на танках ползали. Постойте теперь, почувствуйте доброе отношение к вам чешских граждан!»
Понимаю, что такие вещи Бондаренко вряд ли впечатлят. Так я это и не для него пишу. Я пишу для тех, кто сохранил в себе совестливость и стыдливость, кого оскорбляет не то, что тебя не боятся, а то, что тебя могут отождествить с тем, кто ущемляет честь и достоинство других людей.
«Гражданственность — талант нелёгкий», — сказал когда-то Евгений Евтушенко.
Сам он далеко не всегда воплощал в стихах такую формулу. Да и процитировал я её, чтобы подтвердить верность высказанной мысли. Стихи же самого Евтушенко меня трогали разве только в юности, в конце 50-х — начале 60-х. Мы с ним одно время приятельствовали. Мне нравился человек Евтушенко — щедрый, наивно-хвастливый, незлобный. А поэт Евтушенко разочаровывал крупными провалами вкуса и излишней болтливостью. К тому же не мог я принять того цинизма, с каким он сторговывался о публикации с нашим Чаковским. «Мои требования вы знаете: одно — против, четыре — за!» — «Нет, Александр Борисович, давайте два на три!» — «Женя, не проходит! Четыре — за, одно — против!»
«За» и «против» — речь шла о любимой обоими советской власти.
И всё же и Евтушенко написал пусть не такое сильное, как Олег Чухонцев, стихотворение «Танки идут по Праге». И Евтушенко, узнав об аресте Солженицына, помчался на почту, чтобы дать протестующую телеграмму Брежневу.
А что сейчас? Закрыли фонд Ходорковского. Заставили Букеровский комитет отречься от своего спонсора и… «Ничего не случилось», — пожал плечами в телевизионной передаче Александра Архангельского «Тем временем» литературный секретарь Букеровского комитета и, увы, мой дружок Игорь Шайтанов. И правда, что, собственно, могло случиться? Ходорковский в тюрьме? Но к Букеру-то какое это имеет отношение? Так что праздник продолжается! Объявлен, как водится, короткий шорт-лист. В него вошли произведения Петра Алешковского, Захара Прилепина, Дины Рубиной, Ольги Славниковой, Дениса Соболева, Алана Черчесова. (Мне скажут, что в отбиравшее их жюри входит Тимур Кибиров, которого я здесь очень высоко оценил. Но я ведь оценил поэта. И продолжаю его так оценивать. И ещё не раз продемонстрирую его уникальный дар и незаурядный ум. Что же до поступков, то я уже говорил, что всегда печально, когда человек совершает поступок, недостойный его, неравный ему. Больно, когда такой поступок совершает талантливый человек!) Победитель решением нового спонсора — международной нефтегазовой компании НР получит 20 тысяч долларов (при Ходорковском было 15. Так что лишние 5000 — это иудины сребреники!). Остальные пятеро — по тысяче. Понятно, что газонефтяников, которых опять-таки понятно кто у нас в стране патронирует, такая сумма не разорит. А писателям получать её стыдно не будет. Их ладони не обожгут ассигнации при воспоминании о многолетнем благодетеле Русского Букера, ныне тюремном сидельце. Да и кто о нём будет вспоминать? С какой, спрашивается, стати?
А кто из писателей заступился за Акунина, на которого обрушилось управление по налоговым преступлениям? Ведь не считать же действенным заступничеством фразу из открытого письма Русского Пен-центра Путину (об этом письме я ещё поговорю), где, к сожалению, не очень внятно наряду с униженными московскими грузинами упоминается фамилия писателя. А между тем вдумайтесь: по налоговым преступлениям! — в преступном укрытии налогов подозревается успешный и популярный автор издательства только лишь потому, что его настоящая фамилия (Б. Акунин — псевдоним) оканчивается на «швили». Москвич по происхождению, учёный-японист, знаток русской истории и старой Москвы, только лишь по грузинской фамилии Чхартишвили подозревается в нарушении закона. Как и другие россияне с грузинскими корнями.
«Они начали первыми!» — слышу я возмущённые крики. Ну что ж, давайте вспомним, с чего всё началось. В Грузии арестовали четырёх русских офицеров. Власти утверждали, что все четверо — офицеры ГРУ российского Генштаба. Врали? Некий бывший сотрудник спецслужб, специализировавшийся на кавказских проблемах ответил на это так («Московский комсомолец», 29 сентября 2006 года):
«Нет никаких сомнений, что захвачены сотрудники ГРУ Генштаба. Однако надо понимать, что они выполняют в Грузии не подрывную деятельность. Это обычное региональное подразделение, занимающееся сбором информации. Причём, как правило, открытой. Их задача — сбор и анализ ситуации. Надо понимать, что никаких секретов для нас в грузинской армии нет. А следовательно, ничего тайного они сделать не могли. Так что со стороны Грузии это классическая провокация».
«Форсисто сказано», — снова вспоминается Зощенко. ГРУ — это Главное разведывательное управление. Его сотрудники — разведчики. Их задача — сбор информации. Какая информация интересует разведчика? Наверное, всё-таки не та, каков курс грузинского лари по отношению к рублю! И не может быть, чтобы нас вовсе уж не интересовали секреты в армии существующего уже 15 лет независимого государства! Интересовали и интересуют. Для того и разведчики в чужой стране находятся, чтобы выведывать секреты!
«Для ГРУ важно, — объяснял редактору сайта «Agentura.Ru» А.Солдатову давно живущий в Англии известный писатель, в прошлом советский разведчик Виктор Суворов, — сколько в Великобритании танков и подлодок, где они находятся и т.п. А с точки зрения внутренней безопасности (то есть, с точки зрения службы внешней разведки. — Г.К.), они смотрят, кто покупает британский футбольный клуб, куда уходят деньги и т.п.».
Но ладно. Арестованные офицеры отпущены и вернулись в Россию. Конфликт улажен? Ни в коем случае! Он только начинает разгораться. Объявлена всесторонняя транспортная блокада Грузии. Отозван российский посол. Сотрудники посольства со своими семьями эвакуированы в Россию. Прекращены любые двусторонние связи. Отменены гастроли грузинского театра.
И понеслось. И завертелось. Каждый день новые сводки с фронта: столько-то грузинских мигрантов-нелегалов выявлено и депортировано на родину в Москве, столько-то в Петербурге, столько-то в других российских регионах. Приказано отлавливать не только тех грузин, кто занимается воровством и разбоем, но грузин вообще. Потому, что они грузины. Как Б. Акунин. Как родители юной фигуристки Елены Гедеванишвили, о которой ещё совсем недавно восторженно писала наша пресса и которая только что вышла победительницей международного турнира в Австрии. На днях её родителей выслали в Грузию.
Мужественных людей не много. Как сообщило радио «Эхо Москвы», протестуя против геноцида, известный актёр Станислав Садальский обратился в посольство Грузии с просьбой предоставить ему грузинское гражданство. Сомневаюсь, что российские власти будут к Садальскому благодушны, несмотря на то, что где-то он заявил о своей нелюбви к Америке. Эта его нелюбовь, конечно, властей обрадует. Как не станут они возражать и против положительной оценки Садальским белорусского батьки. Но не думаю, что всё это искупит в их глазах поведение актёра в истории с Грузией. Политической шпаны сейчас в стране много. А просто шпаны — немерено! Задержали, к примеру, на таможне англичанина. Он пытался вывезти из страны авторские работы, в числе которых были карикатуры на Путина. Приобрёл их в галерее Марата Гельмана. И вот — надо же какое совпадение! — чуть ли не на следующий день вломились в галерею на Малой Полянке бандиты. Не исключаю версии, что не только из-за англичанина громили галерею и избивали Гельмана, но за открывшуюся там выставку грузинского художника Александра Джикия. Его картины топтали и рвали с особенным остервенением.
Тринадцать человек подписались под заявлением, осуждающим начавшиеся погромы. Выписываю по алфавиту: Лия Ахеджакова, Артур Аристакисян, Леонид Баткин, Сергей Гандлевский, Алла Гербер, Вадим Жук, Михаил Златковский, Зоя Масленникова, Юрий Норштейн, Наталия Трауберг, Артёмий Троицкий, Инна Чурикова, Елена Камбурова. Всё это очень достойные, известные люди — артисты, режиссеры, публицисты, художники. Но писатели? Всего один: поэт — Сергей Гандлевский. Ну, может быть, ещё Наталия Трауберг — прекрасная переводчица Льюиса, Честертона. Зоя Масленникова всё-таки больше известна своими работами об Александре Мене и религиозной публицистикой. Аллу же Гербер в основном знают как общественного деятеля.
А что до открытого письма Русского Пен-центра президенту, то взятый авторами тон не может не удивить. Цитирую концовку:
«Антигрузинская истерия, сейчас захватившая лишь начальство и тех, кто это начальство обслуживает, может перейти в массы. Если это произойдёт, пострадают не только грузины, но и азербайджанцы, армяне, абхазцы, вообще все выходцы с Кавказа. На рынке не будут разбираться, кто грузин, а кто абхазец. А в поликлиниках начнут отказываться от услуг врачей-грузин, как это уже бывало с врачами-евреями во время “Дела врачей”.
Мы не политическая партия и не вмешиваемся в политику. Мы не знаем, как разрешить грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликт. Но во всякой политике есть гуманитарный аспект. Народы не должны расплачиваться за действия своих правительств.
С уважением…»
Наверное, всё-таки стоило выбрать не эпистолярную, с сервильными обертонами, форму, а, допустим, форму заявления. Тогда не потребовалось бы разъяснять главе государства очевидные вещи. Вряд ли Путин не понимает, куда может завести страну антигрузинская истерия. И тем не менее остановить её не спешит! А для чего эта оговорка, что вы не вмешиваетесь в политику? Да вы не политическая партия, и от вас никто не ждёт подсказки, как разрешить конфликты на Кавказе. Не ваше дело заниматься политикой, которая, как любил повторять Горбачёв, есть искусство возможного. Но вы правозащитная организация — та, что обязана заниматься искусством невозможного: мешать властям осуществлять бессовестную политику, нарушающую права человека. Вас возмущает нынешняя ксенофобская кампания? Так не обкладывайте это возмущение безопасными подушками!
Впрочем, опять сошлюсь на Тимура Кибирова: «Теперь властителями дум стали журналисты, т.е. плохие писатели». А «замена писателей в качестве творцов общественного мнения, — добавил Кибиров, — это, пожалуй, плохо, поскольку, какие бы ни были писатели, пусть уж лучше думы определяли бы они, чем абсолютные ублюдки, правящие бал сейчас».
Кибиров погорячился? Да нет, он, мастер слова, как всегда точен в эпитетах и в определениях. Прочитайте ублюдочное:
«Я не политик, да и не дело журналиста — советовать, “как нам обустроить страну”. Я лишь знаю, что в России становится всё больше людей, для которых моя страна — лишь место заработка, которым её культура, история, обычаи и законы чужды и неинтересны. И коренное население этого если не понимает, то чувствует глубинным инстинктом самосохранения. А чиновничья коррумпированная “демократия” видеть этого не желает. Хотя, наверное, наши думцы могли бы сделать для своего народа что-либо полезное. Ужесточить миграционное законодательство, например, а на нервные вскрики либерально-толерантной Европы не обращать никакого внимания. Начать самую жёсткую — если нужно, самую жестокую, на полное физическое уничтожение — борьбу с этническими преступными группировками. И, безусловно, если обнаружится продажный мент, крышующий бандитов-инородцев, судить его по статье “Измена Родине”. Ради этого не грех и отменить мораторий на смертную казнь…».
Откуда цитата? Из статьи Елены Левицкой «Кондопога: Последний шанс». Кто она такая? Обозреватель владимирской газеты «Молва», которая её статью и напечатала 19 сентября 2006 года.
Вы разочарованы? Кому известна эта газета? Прежде всего жителям Владимирской области. А это — 544 тысячи человек. Это вместе с областным центром — 17 городов, множество посёлков и деревень. А кому известна эта журналистка? Тем же жителям. А возможно, что не только им. Обратите внимание на словосочетание «коренное население». И вспомните, что через небольшое время после публикации статьи Левицкой о защите коренного населения страны от мигрантов заговорил президент. Не поручусь, что статью этой владимирской патриотки не прочитали спичрайтеры Путина.
А сколько таких левицких работает в разных регионах России? Призывая к физическому уничтожению этнических преступных группировок и к введению смертной казни для тех, кто крышует бандитов-инородцев. Тамбовские, солнцевские, ореховские, питерские, смоленские могут, стало быть, не трепетать от страха. Как и те, кто крышует русских бандитов, — им измену родине не пропишут.
Свободное копирование
