Глава шестнадцатая - 4

К сожалению, в Брюсселе с нами не было постоянного переводчика, который мог бы эти речи Бежара перелагать нам в наиболее точной форме. А сами мы объяснялись с хореографом на некоем языковом коктейле из немецкого, английского и французского, что было утомительно для обеих сторон. Но все-таки кое-что мы смогли понять.

Надо сказать, Бежар прекрасно чувствует свет и великолепно работает с ним на сцене. В "Болеро" в темноте освещалась сначала лишь кисть руки балерины. Потом высвечивалась другая рука, потом лицо, шея, торс... По мере нарастания музыки появлялся красный, как пекло, эллипс стола на фоне черного задника и кулис. И сорок мужчин сидели вокруг него на стульях, пока одинокая и прекрасная женщина медлительно вела свою танцевальную речь. Затем в музыке Равеля давал себя знать нараставший мужской ритм. В балете это было поставлено так. Посреди женского танца сначала вставал один мужчина, поворачивался и садился на стул. Потом второй, третий, четвертый... Они неотвратимо вступали в танец и двигались по кругу, завороженные женщиной. А в кульминационный момент все вскакивали коленками на стол, страстно тянули к ней руки и падали. Свет гас...

Из других бежаровских балетов запомнился цикл фрагментов из пьес Шекспира - "Отелло", "Ромео и Джульетта", "Макбет", "Король Лир", "Укрощение строптивой". В этой Шекспириане давался как бы один эпизод, но и какое разнообразие!

Бежар ставит в основном одноактные балеты. Он считает, что современный человек, перенасыщенный информацией, должен получать искусство в концентрированной форме. Темы спектаклей - воспевание красоты, озабоченность судьбами молодежи в мире, людская разобщенность, некоммуникабельность. Он ставит нечто вроде анти-па-де-де. В них участвуют двое, но между ними нет никакого понимания. Я видел балет Бежара "Одиночество", в котором он сам исполнял главную роль. В луче света перед мужчиной выплывали то руки танцовщиц, то их лица, то тела. Все это было ирреально, как видения, текло и истаивало, передавая какие-то тревожные настроения, обрывки мыслей...

И в то же время у него есть прелестные балеты, искрящиеся юмором и весельем, и спектакль глубоких философских раздумий о сущности искусства. Например, балет о Нижинском - "Клоун бога".

Бежар ставит спектакли на серьезную музыку - Моцарт, Берлиоз, Равель, Малер, Стравинский. И на атональную, авангардистскую - Берг, Веберн. Именно в Брюсселе я впервые увидел бежаровский трехактный балет "Орфей в аду" на "конкретную" музыку. Собственно, это просто звуки - голоса, шум поезда, рев авиационного мотора, гудки парохода. Эпатировало уже самое начало - Орфей висел вниз головой, привязанный за ногу веревкой. Висел минут пять. Я пошутил, что так танцовщик и умереть может. Но Бежар ответил, что, наоборот, это очень полезно...

Несколько слов о быте его труппы. Он очень скромен. Молодые люди в основном одержимы работой, как и сам Бежар, который занят в театре с утра до ночи.

Вскоре после приезда, в час перерыва, мы не знали, где можно пообедать. Актеры подсказали, что в театре есть небольшой буфет. Мы отправились туда и были немало удивлены: нас обслуживало двое молодых людей в испанских костюмах. Оказалось, это оперные хористы, которые подрабатывают в антракте.

Были мы и у Бежара дома, на встрече Нового года. Он пригласил к себе самых близких людей из труппы. Квартира, которую он снимал недалеко от театра, была просторна. Интерьер представлял собой смесь Востока со стилем модерн. Гости сидели на низких турецких диванах и на полу, устланном ковром. С потолка на длинных шнурах свисали большие шары. Они висели чуть ли не у самого пола. Актрисы приносили на подносах коктейли, вино, бутерброды. Обстановка была непринужденная, интеллигентная и веселая.

Словом, с Бежаром у нас сложились самые дружеские отношения. Он считал, что за время нашего пребывания труппа технически окрепла, и поэтому просил поехать с ним на гастроли в Париж, и по курортным городам Средиземноморского побережья - в Марсель, Ниццу, Монте-Карло. Большой театр продлил нам командировку, и мы с труппой Бежара отправились в это путешествие.

В 1977 году, во время гастролей Большого театра в Брюсселе, я вновь встретился с творчеством хореографа. В Театре де л а Моне я видел его балет по мотивам сонетов Петрарки. Бежар поставил спектакль к 600-летию со дня рождения великого итальянского поэта. Для Бежара Петрарка - духовидец, чьи аллегории не холодные сущности абстракций, но живые и драматические персонажи. Это Любовь, которая нас мучает, Смерть, которая нас удушает, Время, которое нас разрушает, Вечность, которая нас ожидает. Бежар прочел Петрарку как современного и вечного автора. Этот спектакль, в продолжение которого звучат стихи Петрарки и электронная музыка (композитор Лючиано Берио), и наивный, как детство, и трагичный, и зловещий, и светлый.

Я пишу о Бежаре, может быть, чересчур подробно, но мы до недавнего времени почти ничего не знали о нем. Между тем его балеты представляют значительный интерес, хотя эстетика их, возможно, и спорна. Лишь весной 1978 года он показал на гастролях в Москве несколько своих балетов, в которых наряду с артистами его труппы с огромным успехом выступили Майя Плисецкая, Екатерина Максимова, Владимир Васильев.