Глава четвертая - 3

Как танцовщик, я хотел разведать свои возможности. Очень скоро я понял, что само по себе число балетных движений ограничено. Это как алфавит. И техническим арсеналом, балетной лексикой при упорстве овладеть несложно. Но в танце можно быть арифметически грамотным. Быть, как писалось в одной рецензии, "выхоленным манекеном" с движениями, "предписанными циркуляром номер таким-то еще в прошлом столетии"^*... Можно быть и косноязычным. А можно слагать гармонии. Это зависит от глубины создаваемого образа, от бесконечного поиска красок, нюансировки каждого движения. Например, в балете всего четыре арабеска, но каждый может иметь сто оттенков! Эти тонкости я уже начинал тогда понимать.

^* ("Рабочий театр", 1928, № 11, с. 5.)

И все-таки в первую очередь нужно было овладеть "голой техникой". В классе полагалось делать движения в правую и в левую стороны. Однако многие танцовщики избирали для себя какое-нибудь одно, более удобное направление. Делали туры или пируэты, скажем, только вправо. Или только влево. Я сразу положил себе за правило - делать любое движение в обе стороны. Довольно трудные жете по кругу я мог выполнять и вправо и влево. И вращение стало у меня стабильным в разные стороны.

Я наращивал число и чистоту больших пируэтов. И, допустим, быстрых, мелких заносок, придававших танцу виртуозность. Со-де-баск считался женским движением. Я делал его по-мужски, на большом прыжке. И все-таки чего-то мне в нем недоставало. Однажды в классе я сделал двойной со-де-баск - прыжок с двумя поворотами в воздухе, с приземлением на одну ногу. Горскому это движение так понравилось, что он даже засмеялся и попросил меня повторить. А потом двойной со-де-баск я стал вставлять в вариации.

Стали удаваться тройные туры в воздухе. Во время прыжка я успевал три раза обернуться вокруг своей оси, прежде чем опуститься на землю. В перекидном жете, то есть прыжке спиной вперед, когда летящее тело как бы описывает петлю, я попробовал сделать ранверсе. Трудность заключалась в том, что форс на это дополнительное движение берется уже после отрыва от земли, как будто трамплином служит не пол, а самый воздух. Сейчас это движение - в балетном арсенале, как будто существовало всегда, что естественно: каждый танцовщик вносит в канонические движения свое.