15 августа, пятница. Где-то около часа дня приехали всем коллективом на дачу: я вел машину, теперь Гафурбек будет заниматься огородом, я -- писать Дневник, С.П. займется кухней и своей новой монографией; вечером еще самостоятельно подъедет Володя Рыжков -- ремонтировать теплицу.
Сразу же стал слушать радио. Меня очень интересует, что же будет с конвоем гуманитарного груза, который отправили из Москвы. Говорят об этом по любимому радио очень иронично, меня даже восхищают полеты фантазии. Вот, дескать, одни "камазы" под завязку загружены, а другие только наполовину. Вывод: весь караван задуман, чтобы обратно вывезти ополченцев. На границе, куда весь караван уже причалил, в двадцать "камазов", выбранных произвольно, запустили иностранных журналистов. С некоторым разочарованием они отметили: гречка, сахар, спальные мешки, электрогенераторы. А где, спрашивается, оружие? Где минометы для ополченцев?
Фантастикой мне показался диалог московского представителя Красного Креста с редакцией. Я даже записал фамилию этой дамы -- Виктория Зотикова. Ощущение, что браться за какую-то работу, да еще с гуманитарным караваном, который идет в непопулярный у либералов Луганск, ей до смерти не хочется. Правда, она знает, с кем разговаривает и что хотят от нее услышать. Я отчетливо понимаю, как страстно и с каким нетерпением люди могут ждать муку, питьевую воду, инсулин и как один день простоя может оказаться чьей-то погубленной жизнью. Красный Крест проверяет бумаги, вчитывается, сравнивает, анализирует. В разговоре радио и "креста" меня поразило, что Крест все время уповал на бумаги, которые он должен получить от Киева и Москвы. А самим сунуться, посмотреть, нет ли чего недозволенного, взять на себя ответственность? Суть мира все больше и больше превращается в бумажный с печатью огрызок.
В саду, пока было жарко, читал Холмса, учебное издание на английском и с комментариями на русском. Не дано мне это, не дано, но я все читаю и читаю. Помню, как Катя Чаковская, когда я как-то был у нее дома, сказала мне, что английский у ее отца -- мы все с гордостью знали, что редактор "Литературной газеты" говорит по-английски -- это труд всей жизни. Таким же был бедолагой, как и я.
Вечером смотрел кадры с Украины -- показывают в основном плачущих и взывающих к Богу женщин, у которых исчезло все, дом, старость, будущее, дети, близкие. Часто звучат такие же слова ненависти к Порошенко, как в войну население говорило о Гитлере. Военные жуткие сцены перемежаются интермедиями -- или их Рада, с надутым, как червяк, Турчиновым, там обычно дерутся, или -- их майдан, с упитанными тетками и опереточными дедками.
В одиннадцать вечера на машине встречал Володю, он приехал на электричке. Сразу лег спать и сквозь сон слышал по радио, как вежливый кумир Макаревич рассказывал, как хорошо в центре освобожденного Славянска, даже бьет фонтан, и дети катаются на велосипедах, а по окраинам "правда ужасно". Пел Макаревич на Украине свои песни. Думаю, что все пение Макаревича -- это пиар старой, потерявшей свой порох звезды. Не люблю я этих диссидентов!
Свободное копирование
