6 сентября, четверг. Все на свете интересное я пропускаю. Оказывается, идет парламентское разбирательство по поводу -- есть бизнес у депутата Гудкова или нет, вносятся предложения, чтобы родственники в парламенте не соседствовали: только кто-то один: или отец или сын. Французы присылают комиссара, чтобы встретиться с забавницами из PR, на Бородинском поле прошла реставрация сражения, а на узкой дороге, которая идет к полю, давка, но главное -- Путин летал на моторном дельтаплане, изображая из себя птицу и вожака молодых журавлей. Он только еще не ездил на слоне.
До двенадцати занимался дневником, делал зарядку, названивал по телефону необходимым людям, а в двенадцать поехал на ВДНХ, на книжную ярмарку. На стенде "Комсомольской правды" выставлены для продажи книги бывших сотрудников газеты. Вроде бы у меня что-то похожее на презентацию. Ведет это все Людмила Семеновна и некоторые другие, малознакомые мне женщины. Книжки давал Вася Гыдов, цены высокие, мне было неловко, когда подходил и интересовался ценами народ. В связи с этим долго думал, как ловко обдирают публику книжные распространители. Надо обязательно ввести закон, чтобы издательство печатало на обложке отпускную стоимость экземпляра. Идея такая уже давно витает в воздухе, но как племя книжных продавцов и посредников сопротивляется. Несмотря на высокую цену, несколько книжек, тем не менее, продал. Подходили люди, которые знают меня по прежним публикациям. Писателю, уважающему свою профессию, трудно. Фоном -- масса книг, связанных с проблемой разбогатеть или с проблемой создания салата или замысловатого испанского блюда. Видел и толстые и хорошо изданные на отличной бумаге книги под названием "Пенис" и "Вагина". Какая уж здесь интеллектуальная конкуренция!
Еще до того, как началась скромная презентация моих книжек, я совершенно случайно попал на презентацию книги Павла Басинского о Толстом. Я вошел в зал, когда Павел комментировал всю историю с литературным письмом Захара Прилепина товарищу Сталину и возникшей после этого ситуацией. Об этой ситуации Павел говорил с брезгливостью, т. е. в подтексте резкое разделение литературы на левых и правых. Говорил о том, что никого нельзя из-за того или иного литературного мнения сразу делить на сталинистов и антисемитов. Я восхитился позицией Павла и не смог не сказать несколько слов о книге, которую прочел, и самой позиции автора. Книга -- путеводитель по современной литературе, а Павла отличает от многих других заполошных читателей русское чувство справедливости.
С выставки сразу поехал в центр к Виктору Адольфовичу Вольскому. Его мастерская в самом центре, в Романовом переулке, почти возле Кремля. В.А. пригласил меня на спектакль Кремлевского балета "Дон Кихот", который Виктор Вольский вместе с покойным братом Рафаилом оформлял. Все рядом, спектакль идет в Кремлевском дворце съездов -- пользуюсь старой терминологией, -- поэтому минут сорок посидели в мастерской, пили чай. Виктор Адольфович замечательный рассказчик. Его манера тихая, спокойная, без показной эмоции. Но он многое помнит и главное, встречался с огромным количеством людей. Мы с ним во многих фактах искусства "совпадаем". Не могу утерпеть, чтобы не передать два эпизода. Первый -- сравнение двух режиссеров, с которыми работал и на репетициях которых подолгу сидел. Это Андрей Гончаров и Анатолий Эфрос. По мнению В. А., Эфрос все-таки режиссер головной, на его репетициях всегда ощущалась некая шахматная партия, Гончаров -- весь взрыв, импровизации, ощущение эмоционального пожара. Ах, как много в посмертной славе зависит от "болельщиков"!
Наподобие Паши Слободкина, Виктор Адольфович все помнит, все имена и отчества, все фамилии, часто генеалогию. Этой его способностью я восхищаюсь.
Второй эпизод связан с личностью Владимира Александровича Серова, в пору моей юности президента Академии художеств. Мне это все интересно, потому что, вернувшись после службы в армии, я работал в Художественном фонде РСФСР. Серов любил рисовать сюжеты не без конъюнктуры: революционную действительность и коридоры Смольного, "с бочком пробирающимся" через них Лениным, был по жизни свояком Ворошилова. И вот однажды, когда в его кабинете собрались, чтобы его сместить, доблестные соратники по Академии, он перед этим разговором набрал номер свояка: "Ну как, Клим, сегодня встречаемся у меня или у тебя?.. " Художникам была продемонстрирована поддержка президента академии первыми лицами государства. Так и отпала попытка "бунта".
Заглянув в Интернет, чтобы узнать позабытое отчество Серова, я с удивлением узнал, что его "девичья" фамилия Раппопорт.
От спектакля получил огромное удовольствие. Завораживающе, конечно, действует и музыка Л. Минкуса, которую недолюбливают снобы. Здесь, в первую очередь, нужно говорить о самом спектакле. Балет поставлен сначала Петипа, потом его восстановил Горский, а потом огранил Владимир Васильев. Вот тут и становится ясным, как живуча и как до сих пор действует спокойная и ясная, я бы сказал, простая реалистическая режиссура. Всему придан свой смысл. Отдельно надо бы говорить и о декорациях и костюмах Вольских. Именно этот художественный труд передвигает реалистический балет в отчасти мистическое произведение, каким "Дон Кихот" Сервантеса и является. Это фантастический занавес-аннотация, это задник цыганской картины с мельницами, похожими на космические корабли и фантастический веер, то ли из кружев, то ли из света, царящий над танцами сна Дон Кихота.
Свободное копирование
