23 апреля, понедельник. Вчера ничего не написал об огромном крестном ходе и молитвенном стоянии в защиту веры, которые состоялись в Храме Христа Спасителя в Москве и многих епархиальных храмах. Старт был дан историей с Pussy Riot, а потому уже вспомнили о нескольких актах вандализма по отношению к русским иконам. Кто это мог сделать? Или сумасшедший, или злобный иноверец. Здесь, на мой взгляд, не исключена и провокация. Судя по многочисленным выступлениям общественных деятелей, есть постоянно высказываемое мнение, что Россия -- страна четырех основных религиозных конфессий: православные, мусульмане, буддисты и иудеи. Можно согласиться с этим по форме, но не по существу. Россия -- это страна православного населения, которое традиционно с уважением относится к религиям населяющих ее народов. В этой связи я вспомнил рассказанный мне Евгением Самойловичем, моим приятелем, евреем, юристом и пушкинистом, рассказ, как он впервые со своей русской женой оказался в Иерусалиме. "Она пошла в Храм Гроба Господня, а я остался ждать ее снаружи, мне нельзя". Это образец и деликатности, и отношения к чужой вере. В этом мы, русские, очень похожи на евреев. Мы готовы возле чужого храма и обождать, во всяком случае я в мечети всегда при входе снимаю ботинки, а если бываю в синагоге, никогда не сниму шапку.
Утром час занимался английским, а потом с наслаждением читал большую работу Оли Маркарян "Иван Александрович Гончаров как драматический цензор". Я очень рад, что не ошибся, когда взял Маркарян к себе в семинар. В статье не только очень любопытные наблюдения цензорской деятельности великого русского прозаика, но и масса разного интересного и лично мне. Во-первых, анализ статьи И. А. Гончарова "Мильон терзаний". Я-то еще со школьных времен полагал, что эту статью знаю -- не знал. Здесь особый раздел о так называемом "драматическом". Есть и места, подтверждающие и мои собственные, самостоятельно "добытые" мысли. Вот что пишет А.Ф. Кони, вспоминая о долгожданной отставке Гончарова. "Он не был обеспечен материально, как Толстой и Тургенев, а этого обеспечения литературный труд, даже в самый разгар писательства Гончарова, давать не мог даже для скромной жизни... Поэтому ему ...пришлось занимать место цензора, быть редакторам официальной "Северной почты" и окончить службу по выслуге скромной пенсии в звании члена главного управления по делам печати". Как это все похоже и на наше время. Кстати, вот и иллюстрация. В "Знамени", о котором я только что писал, есть сноска перед рассказом и на Дениса Гуцко. "В настоящее время живет в Ростове-на-Дону, работает в деловом еженедельнике "Город N"". А это лауреат многих премий, и в том числе "Русского Букера".
Но дальше:
"То и дело Гончаров упоминает о таланте, а точнее, об его отсутствии в цензурируемых произведениях. Талант, в понимании Гончарова, равен правде -- часто в его рапортах слова "правда" и "талант" становятся контекстными синонимами и противопоставляются слову "ложь". Вот пример тому в отзыве Гончарова на пьесу Т. Маркова "Прогрессист-самозванец": "Если бы автор снял этически верный и художественный снимок с представителя высшего звания нашего времени, как делал в свое время Грибоедов в Скалозубе: но у автора нет такого таланта, и от того нехудожественные изображения дурных поступков... покажутся всякому преувеличенными, даже ложной клеветой (курсив мой?-- О. М.). Важно также отметить, что правда писателя, по Гончароґву,? -- именно художественная, то есть не формалистически буквальная, а сущностная, окруженная в преломлении художественного образа".
Теперь к делам низменным, но для страны привычным. Воґруґют-с, причем в тех областях, где честь превыше всего. Из газеты "КоммерсантЪ":
"Лефортовский суд Москвы вчера приговорил к пяти с половиной годам заключения и штрафу 1 млн руб. академика РАЕН, бывшего ректора Московского института государственного и корпоративного управления (МИГКУ) Андрея Звягина, признанного виновным в присвоении 80 млн руб. Судом установлено, что Андрей Звягин, будучи ректором МИГКУ, заключил ряд фиктивных договоров с несуществующими фирмами. Переведенные по договорам деньги он использовал в "личных целях и интересах третьих лиц, чем нанес значительный ущерб интересам учебного заведения на общую сумму более 80 млн руб.". Я ведь, глядя на все, что совершается вокруг, и много лет проработав ректором, просто коллекционирую любую вороватость в нашей довольно беззащитной сфере.
На этом утренняя сессия моей работы об освещении нашей жизни заканчивается -- ушел в театр, на "Саломею" у Виктюка. Позвала Лена Алхимова -- "богиня пианизма", которую я знаю и с которой дружу лет уже, наверное, двадцать. Уальдовскую "Саломею" я никогда не видел, хотя и читал, но основной, пожалуй, идет спектакль в ТРАМТе, в театре на Охотном ряду, рядом с Большим -- прямо на метро.
Начну с конца -- невероятные овации, цветы, клики. Из программки, которую, к сожалению, потерял еще до начала спектакля, понял, что пьесу театр соединил с историей самого Оскара Уайльда -- суд, любовь к Бози и т. д. История очень для человека, занимающегося литературой, известная. Но в принципе мне смотреть все было довольно скучно. Ни особого смысла, ни крупных духовных переживаний не было. Зато актеры -- ах, как жаль, что программка потеряна, -- крутились, падали, кувыркались, делали акробатические упражнения виртуозно. Это особый театр, с особой, не близкой мне по-человечески эстетикой. Очень все красиво, актеры с обнаженными торсами, а актер, игравший и Саломею
и любовника Уайльда, даже в плавках. Красные и белые плащи
и т. д. Вдобавок ко всему здесь еще и "радиофицированная" речь через специальные микрофоны и с волнующим "эхо" и громкостью. То, что это зрелище в приобщении к культуре, -- очевидно, но уже отжившее для людей моего возраста. Смысл мифа о Саломее не очень просвечивает. Кстати, программка стоимостью 150 рублей в основном состоит из знаменитых рисунков Обри Бердслея.
Свободное копирование
