27 января, суббота. Уже в одиннадцать часов всей командой - С.П., Витя и я - прибыли на дачу в Сопово. И опять я понял, что только благодаря полутора дням на воздухе я и живу и никогда не надо ни ради чего оставаться в Москве. Встал я рано по телефонному звонку С.П. и быстро собрался, Витя, который ездит, как и любой молодой, лучше и решительнее, чем я, - за рулем. На улице мороз 14 градусов, шоссе не забито, но машины есть. Сказка началась, когда после Ногинска поехали по лесным дорогам, - такое умиротворение и красота.
П приезде сразу распределились: мы с Витей доделали, наконец-то, электрическое отопление, а С.П., как всегда стоически, нес вахту на кухне. Ни чтения, кроме двух дипломных работ, ни работы я с собой не взял. Мой роман тоже стоит, вдруг пропал к нему какой-либо интерес.
После обеда пошел в длительную прогулку. "Большой круг" в Сопово - по магистрали вдоль всех десяти улиц, потом по перпендикулярной десятой, потом обратно вдоль леса по другой магистрали и снова, теперь уже по первой - это 2300 шагов, я посчитал. В общем, "нарезал" три или четыре таких круга, с абсолютно пустой головой. Дачи почти все стоят осиротелые, с не взбитым возле ворот снегом. Обнажен весь небогатый быт, но такой свежести и тишины нет и в Подмосковье, и в Обнинске, где периодично не дает забывать о цивилизации электричка.
Написал окончательный отзыв на дипломную работу Анны Козаченко "Путешествие". Как все же продвинулись за пять лет мои студентки, особенно девушки.
Оба этих сочинения - и рассказ "Экскурсия в деревню", и повесть "В знаменах тишины" - посвящены путешествиям. Путешествиям редким в наши дни - это путь к себе, экскурсия на поля собственной совести. В каком-то смысле вся работа Козаченко знаковая, для нашего дня необычная.
Собственно, два времени и две коллизии рассматривает молодая писательница. В одном случае, двое молодых людей в наши дни приплывают на остров посреди Ладоги. Цель у них не экскурсионная, не осмотр древних святынь, а более прозаическая. Даже не ограбить музей и не украсть иконы - обокрасть приютившую их продавщицу. Их волнуют деньги, как таковые, как стартовый капитал в эпоху первоначального накопления. Столько вокруг примеров! Другим нельзя? Каждый как может!
В другом случае, отстоящем от наших дней на шестьдесят с лишним лет, ситуация складывается просто трагически. Здесь уже не возможная тюрьма и бесчестье, здесь плата - жизнь. Жизнь за жизнь. Трагичность усугубляется тем, что за собственную жизнь отдают жизнь родного человека. В осажденном Ленинграде живет семья, ее спасение в эвакуации, но спастись можно, только пожертвовав младшим братом.
В обоих случаях все как бы удавалось, задуманное получалось, искомое осуществлялось. Но в решающей момент успешного осуществления планов вмешалась не судьба, не стечение обстоятельств, а когда-то обычная, но, видимо, не позабытая и в наши дни, рефлексия. Козаченко не детерминирует это "нечто" ни всплывшей внезапно памятью о Боге и Божьем гневе, ни боязнью ответственности, и ни чем-то другим. Только таинственной силой, которая гнездится в глубине нашего сознания, нашей души. Что это? А то же самое, о чем говорил старый кёнигсбергский философ, рассматривая звездное небо.
Конечно, то, что сделала Анна Козаченко, не должно рассматриваться так прямолинейно, как это сейчас делаю я. Происходящее наполнено точными и оригинальными деталями, характеры выпуклы и после чтения долго стоят перед глазами. Как и в любой хорошей прозе, здесь много неожиданного и познавательного, много точно подмеченного автором.
Стоит ли говорить здесь о недостатках. Именно потому, что многое и в рассказе, и в повести сделано по большому счету и основательно, можно говорить и о недочетах. И главный из них - некоторая, еле ощущаемая, сконструированность повествования. Что-то из второй половины девятнадцатого века, что-то от школьного Достоевского. Но это такая мелочь, которую во вполне квалифицированной и достойной работе принимать во внимание не следует.
В качестве праздничной программы посмотрел вечером на диске фильм "Снежный пирог" и передачу по РТН о погибшем в Лондоне бывшем разведчике и кагэбисте Литвиненко.
Фильм просто хороший, камерный, хотя я и не очень люблю подобные фильмы. Здесь опять аутизм, любовно-человеческая история пожилых людей и быт далекой и таинственной для меня Канады, сегодняшний мир, в котором почти невозможно ни до кого докричаться...
То, что покойный Литвиненко человек негодный, я сделал для себя вывод еще очень давно, когда транслировали по ТВ знаменитую пресс-конференцию Березовского, где этот, ныне покойный, персонаж, уже сделав ставку, рассказывал о том, как КГБ предлагало ему Березовского убить. Тогда же я подумал, что этот парень, так отчетливо выбирающий "свободу" от всего, протянет недолго. По ТВ в этот раз показали две сцены, которые меня убедили больше, чем все остальные рассуждения. В первой - видимо, сам Литвиненко допрашивал, вернее "выбивал" показания у кого-то из подозреваемых в терроризме. Жестокость и бесчувствие к чужой боли выводит сразу этого человека в какой-то запредел. Вот так эти служивые мальчики делали карьеру. Избиваемого "подозреваемого" потом оправдали и никакие "показания" не подтвердились. Но премии, наверное, были получены, "плюсики" поставлены, к следующему чину наметилась дорожка. Второй эпизод, это когда "взрывное устройство", уничтоженное по акту, вдруг "счастливо" нашлось, как улика, в другом деле. Опять чужая жизнь пошла или была приготовлена в расход для служивой карьеры. Ну, вот и дослужился!
Свободное копирование
