Война

Так я жил в Лейпциге до лета 1914 г. тихо и беспечально, разделяя свое время между университетом и книжной выставкой. Но пришли роковые месяцы июнь и июль: сараевское убийство, провокационный ультиматум Австро-Венгрии сербскому правительству и, наконец, бомбардировка Белграда австрийской артиллерией. Благоразумные и осторожные лейпцигские россияне начали "сматывать удочки" и поспешно уезжать в Россию. Я же никак не хотел верить в возможность мировой войны.

В университете некоторые профессора держали перед студентами патриотические, воинственные речи, заканчивая их словами Gott mit uns! Но я все еще не начинал бояться и мысленно иронизировал: а почем ты знаешь, что Бог именно с вами? Что Он тебе письмо, что ли, прислал? Я упрямо оставался при своем решении: семестр в университете заканчивается 31 июля, вот тогда я и поеду домой. 30 июля я пошел в банк и обменял почти все свои немецкие марки на русские рубли, не зная, что через два дня они станут бесполезными разноцветными бумажками. И 31 июля, наконец, тронулся в путь. На пограничной станции Скальмержице из поезда высадилось человек 15 запоздавших, как и я, россиян обоего пола. Нам сообщили удручающую новость: последний поезд в Россию ушел 3 часа тому назад. Ныне железнодорожное сообщение с Россией прервано. Что делать? Погоревав и постояв в растерянности с полчаса, мы решили пойти на границу и посмотреть, что там делается. Там было интересно и почти живописно. На русской стороне за закрытым шлагбаумом стояли небольшие отряды пограничной стражи и казаков, а за ними теснилась довольно большая толпа гражданских лиц - это были запоздавшие, как и мы, немцы, желавшие вернуться в Германию. На немецкой стороне перед закрытым шлагбаумом стоял отряд солдат, человек 30, под командой молодого лейтенанта. Мы подошли к нему и стали объяснять, что мы безвредные "цивилисты", не имеющие ничего общего с войной и русским правительством, так не мог бы он нас пропустить домой. Но лейтенант прервал наши объяснения и рявкнул: "Keine Maus wird durchgelassen!", то есть он даже мышь не пропустит. Делать нечего, мы побрели обратно на станцию, а потом в поселок Скальмержице. Один бойкий еврей из нашей группы нашел местного торговца-еврея, который согласился обменять некоторую сумму русских рублей "обратно" на немецкие марки, конечно, по ужасающе низкому курсу. Потом нашли фермера (не знаю, немца или говорящего по-немецки поляка), который позволил нам за весьма низкую плату переночевать у него в сенном сарае. Рано утром мы проснулись от страшного гула взрывов. Хозяин выбежал из дома и закричал: "Русские уже стреляют! Проклятые собаки!" Но скоро гул стих, и никаких военных действий не последовало. Оказалось, что русские решили без боя оставить город Калиш, тесно вклинившийся в немецкую территорию, и взрывали военные склады.

Мы решили еще раз пойти на границу и посмотреть, что там делается. Теперь увидели совсем иную картину. На русской стороне ни солдат, ни казаков не было, шлагбаум был открыт, а из Калиша в Скальмержице шли группы веселых улыбающихся немцев, которым вчера не удалось вернуться на родину. На немецкой стороне стоял небольшой отряд улан и рота пехоты. Скоро уланские кони шагом перешли в Россию и их подковы зацокали по русскому шоссе. Затем узкими рядами пошла пехота, тоже цокая своими подкованными ботинками. Так мне, историку, довелось своими глазами в малых масштабах увидеть великое историческое событие немецкого Drang nach Osten. Новые тевтоны пошли на завоевание славянской земли. Теперь мы все, неудачные возвращенцы в Россию, должны были возвращаться по домам - в Германию. Ехал я с тяжелым чувством: у меня в кармане было около 25 марок - сумма, на которую я не мог бы прожить и одну неделю.