В нашей комнате, кроме меня, проживали Лора, Лида, Рита, Тоня, Римма и Неля. Лида и Лора учились до института в одном классе и дружили по принципу землячества; Неля, Рита и Тоня образовали компанию в колхозе и были неразлучны; Римма - красавица полуказашка - была сама по себе. Она пользовалась особым успехом у парней, но старалась поддерживать о себе мнение, как о строгой и недоступной особе. Эту репутацию, правда, постоянно «подмачивали» частые стуки в дверь лиц мужеска пола, (не обязательно студентов), каждый раз - разных, робко взывающих: "Римму можно?"
Мне нравилось наблюдать за соседками. Портреты людей стали моим хобби с тех пор, как я поработала в женском ателье.
Вот Лора – высокая, худощавая, с крупными чертами лица, твердым подбородком, с копной густых, светлых волос, с врожденным вкусом одеваться (она предпочитала деловой стиль и выглядела потрясающе в свитерке, пододетом под пиджачок, и узкой прямой юбке) - отличалась независимым характером и железными нервами, и девчонки с ней часто сталкивались по поводу порядков, устанавливаемых в комнате. Чтобы обезопасить себя от «опять проспала!», Лора упорно оставляла включенным комнатный динамик, начинавший голосить в шесть утра и будивший всю комнату, кроме самой Ларисы. Мы увещевали соседку, мол, пусть не беспокоится, разбудим мы ее, но Лариса непреклонно поворачивала ручку замолкшего на ночь пластмассового ящичка на стене до отказа вправо, отмахиваясь от наших протестов словами: «Так надёжнее!». Иногда, когда все уже разлеглись по кроватям и оставалось только выключить свет, Лора устраивалась за столом чертить домашние задания по "начерталке" и только усмехалась на вскрики особо чувствительных: "Иди в «красный», почему вся комната должна спать при свете из-за тебя!" За свой за махровый эгоизм - Лора не считалась ни с кем, и если ее интересы расходились с интересами всей компании, то тем хуже было для компании, - Лариса поплатилась: на втором курсе ей не выделили место в общежитии, и мы отказались взять её в комнату даже "зайцем" - настолько она всех достала своим: «А, потерпите!».
Её землячка Лида - полная, шебуршная, эксцентричная блондинка – в первый год жила у нас "зайцем" (родители подкачали – по справкам о доходе семьи получалось, что дочь могла себе позволить снимать жилье) и спала на раскладушке. В первый же вечер, когда мы вселились и худо-бедно расположились на ночь, она вдруг подскочила: "Нет, вы как хотите, я не могу!" и закурила сигарету. Лора сделала всем гримаску - вот, мол, терпите, что вы с нею поделаете? Остальные же были шокированы – вчерашняя школьница и курит! Но к наступлению Нового года мы уже все, кроме Риммы, курили - кто больше, кто меньше.
Работа на заводе Лиду изводила, и она всеми путями старалась получить от неё освобождение. Не раз приходилось кому-то из нас выходить из общаги в жгучий уличный мороз и уговаривать полураздетую Лидку подняться со снега, на который она улеглась с целью простудиться.
С Лорой и Лидой, работавшими на «Лампочке» в одну со мною смену, я и сдружилась, с ними ходила на занятия, чаще общалась. Остальных же соседок видела по выходным дням или по вечерам, когда все мы возвращались «домой» - кто с завода, кто с занятий.
Характеры других одногруппниц определились чётко с первых дней. Маленькая, беленькая, со светло-серыми небольшими глазами, финочка Рита – строгая, серьёзно относящаяся к жизни, очень воспитанная, с хорошим вкусом и одновременно смешливая. Смуглая, широкоплечая, ширококостная Тоня с горячими карими очами и крупным белозубым ртом приехала из деревни, замечательно умела стирать бельё руками (лучше неё никто не мог выжать толстое полотенце или половую тряпку) и мастерски сквернословила. Рита при поддержке всей комнаты держала её в рамках, поэтому Тонин лексикон не прижился. Зато именно посылки Тониных родителей с деревенским салом спасали нас (особенно, когда мы перешли в категорию студентов-очников) от голода.
Неля – невысокая блондинка с хорошей фигурой, тихая, робкая, и, может быть, поэтому всегда средне успевающая в учёбе и какая-то очень неудачливая девушка.
И лишь красавица Римма оставалась «вещью в себе» - о ней мало что можно было узнать, ни с кем она близко не сдружилась, уходила из комнаты по утрам и появлялась лишь вечером: всё у неё какие-то встречи с друзьями или с земляками. Поулыбается своим ярким ртом с полными губами, перебросится парой фраз – и спать.
Общались мы, в основном, по праздникам или по случаю дня рождения одного из жильцов. Тогда в комнату заваливались и наши парни. Девочки-то их знали ещё с сельхозработ, для меня же они долго оставались "терра инкогнито". Да, признаться, так мне и не удалось с ними вдоволь пообщаться - не было ни времени, ни места: в аудиториях, на лекциях, разве...
Они, правда, обожали бывать у нас в дни прихода посылок с продуктами из дома. Это были не частые дни пиров. Всем что-то присылали родители, с деньгами у которых были напряги. Мы - дети военных лет, и родители наши, в основном, были людьми не богатыми. У некоторых отцы пришли с войны инвалидами.
Мои родители, например, присылали осенью деревянные ящики с ранетками из собственного сада. Иногда приходила солёная кета, основной тогда продукт на Дальнем Востоке, и даже, в сезон путины, кетовая икра. И другим моим соседкам тоже приходили посылочки, с воодушевлением и радостью встречаемые всем нашим вечно голодным кагалом.
Свободное копирование
