Устные экзамены (физика, устная математика и английский) были сданы на пятерки. А экзаменаторша по английскому, выводя «отл.», даже, вздохнув, произнесла: "Ну, хоть один настоящий ответ услышала!"
Знать язык тогда считалось не обязательным. Ну, где ты мог с иностранным языком столкнуться? Разве только статью в зарубежном журнале встретишь. И требования на вступительном были не строгие. Но и им не соответствовали бедные выпускники средних школ. Однако в нашей школе иностранные языки преподавались отлично, и в очередном письме я попросила Маму сообщить нашей «англичанке» про мой успех – пусть погордится.
Оставался последний экзамен - письменная математика.
Шок первых дней от Томска постепенно сглаживался, и стали проявляться кое-какие детали, вызывающие если не симпатию, то хотя бы ощущение сносности города. Мы знакомились с городом и находили в нем очень привлекательные уголки: Университетская роща, Лагерный сад, Городской сад с дощатым кинотеатром и какой-то не по-здешнему роскошной входной аркой с колоннадой.
Для занятий мы с Зоей уходили в Университетскую рощу, начинавшуюся через дорогу от общежития. В роще полно тенистых аллей и скамеек и, главное, нет обилия комаров! В Хабаровске эти вредные, кусучие твари звенели почти до конца сентября и страшно отравляли удовольствие от прогулок по городу.
По вечерам где-нибудь между этажами общежития собиралась компания из десятка человек, среди которых было двое-трое с гитарами, и раздавались незнакомые, но такие душевные песни про «подругу-гитару», «мою Галину», "экскурсию по городу любви", про метель и ожидание у клуба «в холодных башмаках», про то, что «стал ТПИ нашим домом родным»; пелись песни Окуджавы, Высоцкого, о которых мы и не слышали у себя в посёлке. Мы выходили с Зоей на эти позывные и становились где-нибудь неподалеку от певших. Постепенно пятачок обрастал новыми слушателями и певцами, и мы с приятельницей слушали и слушали, заражаясь этим новым для нас духом студенческого братства.
После очередного экзамена или консультации, когда выпадало свободное время, к нам в комнату заходили парни - студенты и такая же "абитура", как и мы. И с ними мы общались раскованнее, чем с одноклассниками дома. И эти мальчишки смотрели на нас иначе. Как? А так: поётся какой-нибудь «Сиреневый туман» под гитару, а глаза гитариста ищут взгляд той, которой песня и посвящается в эту вот минуту, и розовеют щеки вчерашней маминой дочки, и начинают блестеть глаза, а голос становится певучим, а подружки с волнением и интересом, и радостным сочувствием наблюдают это настоящее, некиношное зарождение влюбленности.
Однажды съездили мы с Зоей на окраину Томска к каким-то знакомым Зоиных родителей, к которым она решила перебраться до конца экзаменов. (У Зои не было разрешения жить в общежитии ТПИ, и нас предупредили, что посторонние в комнате могут находиться только в дневное время). Уже пожилые муж и жена, занимавшие половину одноэтажного дома, были когда-то москвичами, эвакуированными в Сибирь вместе с заводом из Москвы во время войны с Германией. Обратно они не вернулись. Вот этому обстоятельству мы с Зоей очень удивились - как можно было поменять столицу на Томск? Пытались допроситься у хозяина, но тот только хитро улыбался да дымил папиросой: «Так вот, решили тут жить». Странным мне это показалось и несколько озадачило: что-то, значит, было в Томске такого, раз даже Москва обратно не дождалась нескольких своих жителей…
И всё чётче во мне формировалось новое ощущение сладкого чувства свободы: не было строгого родительского контроля и маминого диктата. Куда пойти, во сколько вернуться, где заниматься и сколько времени, с кем проводить время, как тратить деньги – всё выбиралось тобою, и никто не задавал вопроса: «Зачем?», и не давал советов-указаний, и не требовал отчёта. И не упрекал в неблагодарности.
Новые лица, новые характеры, новая обстановка - все это затягивало. Не хотелось думать, что скоро опять, может быть, придётся возвращаться в прежнюю, подконтрольную и подотчётную жизнь.
(Хотя, надо признать, я тогда и вопросом не задавалась, почему мне стало нравиться жить этой, вообще-то, очень для меня хлопотной и не обустроенной жизнью! Мне просто очень легко было на душе в те дни, несмотря на всевозможные неудобства и трудности. Жить, как хочется тебе, а не маме, учителям и другим, пусть дорогим тебе людям, но другим – вот что я тогда попробовала).
Одним словом, перед последним экзаменом я уже была не так категорично настроена возвращаться в ближайшие дни домой.
Свободное копирование
