Огромное событие произошло в это время у нас в стране. Это было теплым апрельским солнечным утром. Шел урок физики, Мария Хасановна что-то объясняла у доски. Вдруг на пороге класса появилась Галя Туранова: "Вы тут сидите и не знаете, что человек в космос полетел!" Мы все повскакали: "Когда, кто?!" - "Только что по радио передали, я фамилию нечетко запомнила, кажется Гаранин, майор...", - торопилась сообщить Галка. "Слов просто нет!" - запинаясь, вымолвила наша Хася.
Через несколько минут директор школы выставил в коридор свой приемник, включенный на полную громкость. Громыхающий голос диктора союзного радио Юрия Левитана снова и снова ликующе зачитывал сообщение: "Впервые в мире... майор Гагарин...космос... работают все радиостанции..." Занятия в этот день - побоку. На моей памяти не было больше такого дня в стране, чтобы все так были счастливы. Такое ликование охватило людей! В кино показывали кинохронику, как люди вышли на улице, как-будто был всенародный праздник. В этот день в каждой школе, на заводах, в организациях проходили митинги, с которых люди шли на улицу с криками: "Ура! Гагарин! Даешь космос!" Вся страна ликовала, люди гордились, что они живут в этой стране, это было ни с чем несравнимо.
Год 62-ой был счастливым для меня, хотя, конечно, мне очень недоставало Исая. Я так уже привыкла к его существованию рядом, к его рукам, губам, плечам, улыбке, нежности в глазах, в голосе. Мне было восемнадцать лет. Предвкушение свободы, открывающихся перспектив после окончания школы, новые знакомства не только с людьми, а с книгами, искусством, музыкой… Как-будто прорвало какую-то плотину! Всё приводило в восторг. Иной раз самые незначительные события приводили меня в состояние ликования. Вот занимаюсь уборкой квартиры, по радио звучит песня детского хора: "школьные годы чудесные, с книгами, с дружбою, с песнями, как они быстро летят, их не воротишь назад...", я замираю посреди комнаты, меня охватывает такой восторг, что слезы навертываются на глаза.
А как часто я про себя благодарила судьбу за то, что родилась и живу в Советском Союзе. «Что бы со мною было, если бы я родилась в Америке?» - думалось мне. О её «звериных порядках» мы узнавали из романов Драйзера, Бичер-Стоун. Да и Марк Твен тоже «поработал» над обликом своей страны… И все, что делалось у нас в Союзе именно в эти годы, воспринималось с такой верой в правильность происходящего.
Стояла хрущевская оттепель. Мы и слыхом не слыхали о подробностях в годы сталинских репрессий. Слова "культ личности" воспринимался отрешенно. Никто из наших родных не пострадал и не сидел в тех гулаговских лагерях, о которых через двадцать с лишним лет мы читали в солженицыновских произведениях.
Позже, гораздо позже, я узнала историю Маминой семьи, да и Исаевой тоже – прокатилось и по ним это колесо. Просто ни о чём нам не рассказывали родные, берегли от «лишних» знаний, чтобы мы не озлобились, а смирились – ведь никуда нам было не деться из этой страны. Из нас воспитали даже не патриотов (любовь к своей Родине не воспитанием закладывается, а ощущением своей кровной причастности к земле, где родился, порядкам, на ней установленным, к языку, культуре…), в нас воспитали верноподданных, не мыслящих даже о возможности иного мышления, чем государством поддерживаемого и насаждаемого.
Мы росли в очищенной, оранжерейной среде, воспитанные на примерах Зои, Павки, молодогвардейцев.
Но эта гордость за причастность к жизни великой страны, в неимоверных трудных условиях строящей счастливое будущее, в которое я верила всем сердцем, была фоном другой, частной жизни. И в мои установки тогда входило правило - "не портить картину», то есть своими поступками не увеличивать непорядок, который, в конце концов, должен быть всем миром побежден. Под непорядком понималось все злое, грязное, порочное, что встречалось в жизни. Я была – ну, очень правильной девочкой.
Однажды перед занятиями в школе создалась суета, организовали срочно "школьную линейку" (построение всей школы). "Нина, готовься, ты выступишь", - на ходу бросил мне кто-то из учителей. Как девочка Искра из фильма «Завтра была война», я была твёрдо уверена – всё, что делается в стране – это ради светлого будущего. Нашими светочами были Зоя Космодемьянская, молодогвардейцы, любимая книга «Овод». Постулат из Гайдаровского рассказа «Чук и Гек»: «...надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной» - руководство к действию, жизненное кредо. И учителя были уверены – разбуди меня среди ночи и поручи что-то подобное ("выступить" по поводу события в стране), потом не придётся ахать: «Кто ж знал, что она…».
Вот и в тот раз – первая мысль: «Здравствуйте!.. А по какому событию линейка?» Как раз улетел в космос очередной космонавт или еще что-то из той же области произошло, ну, я и приготовилась сказать что-то на тему "слава советской науке". Но когда зазвучали первые слова директора, я поняла, что дело не в космических достижениях: была какая-то «заварушка», связанная с Кубой. Что там? Я вслушивалась в речи с гневными нотками учителей и мало чего улавливала. Но мне поручили, на меня надеялись, как я могла вдруг сказать: "я не готова?". "Слово имеет ученица Нина Герман!" Я вышла из ряда одноклассников на ватных ногах – ничего не понимаю, о чём говорить?! Что я тогда несла, конечно, не помню. В памяти остались только последние слова: "Мы поддерживаем решение нашего правительства, мы вместе с нашим правительством!"
Верноподданническую натуру воспитала из меня страна, семья и школа. Много лет пришлось мне её позже сдирать, когда дошло – все наши нескладности (мягко выражаясь) и в окружающей действительности, и в общем существовании страны – не от того, что мы – первые строим светлое будущее, а кругом враги – мировой империализм, а от пренебрежения руководителями страны законов исторического развития, законов экономики и природы человека…
Свободное копирование
