К слову о профориентации... В соответствие с новыми веяниями, все школьники, начиная с 9-го класса, должны были в школе получить какую-то специальность. Эти занятия по рабочей специальности назывались "практикой". Весь класс был направлен на наш завод учениками по всяким рабочим профессиям. Не знаю, чему они там учились, но меня, ходившей тогда с тростью и крайне неустойчивой, на завод решили не устраивать (вдруг упаду где-нибудь на рабочем участке), а оформили ученицей в ателье лёгкого платья. Там я еженедельно проводила 4-6 часов и училась шить.
Это была очень интересная часть моей жизни - в ателье меня окружали не мои сверстники, а взрослые женщины с разными повадками, жизненными установками, разговорами про свои семьи, мужей, проблемы. С какими характерами я тогда столкнулась! И как же мне нравилось быть среди них. Это был такой женско-жизненный университет. Мама и Папа не дали мне столько информации и навыков, важных будущей женщине, как эти мастерицы. Я до сих пор помню почти всех их: Женю Борщову - веселую, беременную, довольную жизнью и своим мужем-милиционером; Люду - моего первого мастера, завистливую, вредненькую, но страстно мечтающую продлить влюбленность между собою и драчливым муженьком; Катю Семенову - моего второго мастера, красивую, как Симона Сеньоре, добрую и душевную женщину, имеющую двух дочек, но не натетешкавшуюся с детьми и, в конце концов, родившую третью дочку. (Мы на какое-то время с нею стали приятельницами, и после окончания практики я ходила к ней в гости и немного знаю продолжение её судьбы - она потом разошлась с непутевым, пьющим мужем и вышла замуж во второй раз со всей своей девичьей командой). Вспоминаю Зинаиду Ивановну Гусеву – пожилую, сухонькую, тихую и интеллигентную женщину, (кстати, мать первой красавицы нашей школы), обожавшую мужа и защищающую всегда мужчин перед своими товарками, когда они в разговорах уж слишком начинали катить бочку на мужей. Она очень не любила Хабаровск, куда вынуждена была приехать вслед за мужем, направленным на Дальний Восток из какого-то города в средней России. Или ещё вспоминается закройщица Анна Ивановна - резковатая, но, в сущности, тоже добрая, молодая женщина, много рассказывающая про своего мужа Ваню. Вот что их всех объединяло – любовь к своим мужьям. Даже Катя в ту пору хоть и жаловалась порой на выпивоху-муженька, но старалась тут же загладить эти сетования каким-то оправдательным словом. Была там ещё одна - незамужняя Гера (Генриетта Генриховна) - молодая, хорошенькая, смешливая евреечка, озабоченная неудачами в попытках найти себе пару. Ее почему-то интересовали только офицеры флота. Она их различала по рангу так: лейтенанты – это "торпеды", капитаны - "мины". Вот пример начала её рассказа: «Иду это я вчера через площадь, смотрю – сидят: две торпеды и одна мина». Или ещё - Екатерина Дмитриевна - уже в летах дама из народа с огромными амбициями, экзальтированная и с чрезвычайным чувством собственного достоинства. Когда она начинала что-то говорить – все должны были замолкать, иначе следовал выговор: «Катя, ты же видишь – я говорю. Могла бы и помолчать немного!» С нею не спорили…
В 10-ом классе было задано сочинение на тему, что нам дала эта "профессиональная практика". И я там с таким аппетитом описала весь этот коллектив и характеры женщин, что мне даже какую-то грамоту дали за "прекрасное сочинение" на тему труда и человеческих отношений. (Тогда поощрения за хорошую учебу выдавались в виде грамот, у меня их скопилось десятка два - и за учебу, и за участие в художественной самодеятельности, и за другие "заслуги перед отечеством").
Практика в ателье закончилась в 11-ом классе, и мне было выдано удостоверение о присуждении 3-го разряда швеи. Полезная была практика - благодаря ей я в студенчестве и позже шила на себя и платья, и кофточки с юбками, но глубже постичь это дело - освоить моделирование, кроить и шить на других - это меня не интересовало. Скучно!..
Свободное копирование
