Ещё одна история с плаванием приключилась уже не на Днепре. Мы уехали из Запорожья. В 1946 году Днепрогэс восстановили. Заработали все заводы: и алюминиевый, и титано-магниевый комбинат.
Мать надеялась, что отца поставят начальником. Он не был в оккупации, в отличие от нас с мамой, и его смело могли поставить каким-нибудь завотделом или ещё кем-то. Но у отца так не получилось. Когда ДнепроГЭС восстановили, приезжал Брежнев, награждали передовиков. А отец был тот самый передовик, которого нужно было наградить. Он не был на фронте, потому что со зрением проблемы. Ну и мать иногда у него спрашивала: «А что, ты так и будешь начальником смены на энергопоезде?» А он: «Да. А что мне, работа есть, зарплата есть, что ещё нужно? Хорошая работа, по специальности». Он энергетик, кончал КПИ, киевский политехнический институт.
Энергопоезд стал там уже не нужен: заработал Днепрогэс, электричества — выше крыши, все заводы заработали. Энергопоезд законсервировали и отправили на Юрбас (Юрковский буроугольный бассейн). Нам не в первый раз было ездить на этой работе. Там было что-то вроде кабинетной системы: полвагона было выделено для того, чтобы коллектив собирался, обсуждали вопросы. И потом в этой же кают-компании ночевали и спали. В кочегарке тоже есть место, где можно переночевать. Там, кроме нас, кочегар жил. В турбинном отделении тоже было такое же место. И когда мать пилила отца: «Сколько можно, ты уже столько работаешь, тебе уже пора в начальники», отец говорил, «Ну что, плохо? Поедем сейчас в Юрбас».
Было большое село Юрковка, на 10000 дворов. Там ещё немцы начали разрабатывать бурый уголь. Не всё там здорово получалось. Там лёсовые грунты, в этом Звенигородском районе. Их толщина примерно 30 метров. А потом метров 9 самого бурого угля. Значит, надо шахту рыть, 30 метров глубиной. А потом начинаешь выковыривать этот бурый уголь. Шахтным способом разрабатывали. Было немцами построено четыре шахты. А потом они начали строить разрез: вынимаешь 30 метров лёса, и там уже бурый уголь. Можно добывать экскаватором или чем-то другим, что можно туда пустить.
Как-то с пацанами мы пошли на карьер, где как раз и было вынуто 30 метров лёса. А дальше забой, где бурый уголь. Этот карьер заливают грунтовые воды. 15 метров глубиной стояла вода, а 15 метров — обрыв. Здоровые ребята там любили купаться, потому что там нельзя разбиться, там дна нету — глубина 15 метров. Все пацаны прыгают, а я ж тоже умею плавать, я на Днепре вырос! И вот я, значит, ныряю с этой скалы и поплыл за пацанами (они поплыли на другой берег карьера). И вот я чувствую, что у меня сил нету, что я до того берега не доплыву. И, значит, я вожу руками, но уже грести не могу, как следует, чтобы быстрее доплыть до берега, нету моих сил. Какой-то малый из нашей школы, старшеклассник увидел: «Эй, ты чего там?» Я говорю: сил нету доплыть. И он подплывает, сзади меня толкает. И вот этот парень меня третий раз спас.
Свободное копирование
