Я учился в русской средней школе в городе. В городе живёт местная интеллигенция. Там одна средняя школа на русском языке, где вся элита училась: те, кто руководит разрезом, кто руководит шахтами, трестом, стройкой. Были хорошие педагоги.
Кончаю я семилетку в сельской школе. Учусь я там прекрасно, у меня куча грамот с каждого класса (с одной стороны Ленин, с другой Станин), написано «Похвальна грамота за відмінні успіхи і зразкову поведінку». И вот я прочитал в газете (отец выписывал газету), в разделе рекламы было объявление, что в городишке Ржищев есть ржищевский строительный техникум. И там готовят кого только хочешь: и плотников, и столяров, а ещё есть архитектурный факультет. И я решил, что пойду в этот техникум на архитектурный факультет. Рисовать я умел, был в школьной редакции.
Учитель меня спрашивает: «Борис, ты куда собираешься идти после семилетки?» Я говорю «В ржищевский техникум». «А мама об этом знает?» «Да, мы с ней выбирали вместе». Он говорит, слушай мне нужно с твоей мамой поговорить. Он знает, что папа у меня такой хохол, ему всё до фени, а мама детей своих воспитывает. И вот как-то вечером учитель, звали его Иван Павлович Шкурупий, приходит к нам домой. «Борис, ты иди, погуляй, мне надо с твоими родителями поговорить». О чём он там с ними говорил, я не знаю. Но догадываюсь, что в ржищевский техникум пойдут дети из села. А дети из села — они пьют, они курят, они и с девками гуляют, не без этого. Это же здоровенные козлы такие! И вообще, мне в этом ржищевском техникуме делать нечего, потому что если я даже закончу, то куда я пойду работать? В село, в колхоз? Даже после архитектурного факультета кем я там буду работать?
А в Ватутино (это город рядом с Юрковкой) открывался как раз 8-й класс средней школы № 1. И вот учитель сказал матери, чтобы она меня настраивала на эту среднюю школу, чтобы я туда пошёл. И он сам там будет преподавать.
Учитель был необыкновенный совершенно мужик. Он заканчивал корабелку питерскую. Спускали на воду корабль, а он то ли перевернулся, то ли опрокинулся, то ли утонул, и всех, кто был в руководстве, посадили. И вот он сидел-сидел, потом его реабилитировали вроде, а куда деваться? Его же никуда не возьмут, он же сидел. Ни на какой завод, ни на производство. И тогда его взяла на работу жена, которая была завучем в сельской школе. Взяла его преподавать математику. А он питерский мужик, он по-украински не соображает ничего. А село украинское, все ребята украинские. Он по-русски в основном разговаривал. Кое-что он знал по-украински: «це», «можливо».
И вот он объясняет урок. Геометрия Киселёва. Подобие треугольников. Пацаны сидят, его не воспринимают, шо он такое лепит. Говорят: «Иван Павлович, нехай Борыс докаже». Борыс — это я. И вот я то, что он доказывает, теорему про подобие треугольников, про две стороны и угол между ними, всё это я им рассказываю по-украински, а они тогда уже делают вид, что им всё понятно. Поэтому он меня знает, он знает, что я эту геометрию Киселёва знаю почти наизусть.
С подачи Ивана Павловича я и пошёл в среднюю школу № 1 города Ватутино. И там, в общем, я тоже неплохо учился, закончил с серебряной медалью. Мать сказал: если закончишь с медалью, поедешь куда хочешь. Куда скажешь, туда и поедешь учиться. Если не будет медали, поедешь в Киев к тётке. (В мене там тітка жила, Софія Василівна, сестра рідна Івана Васильовича.)
Свободное копирование
