Годы службы в оккупированной Германии изобиловали событиями, отпечатавшимися в памяти. Рассказ о них, стоп-кадры тех уже столь далёких лет могли бы послужить материалом ещё одной книги. Но я на это не замахиваюсь. Я должен опубликовать эту книгу. Выполнить, в доступных мне пределах, свой долг. Повторюсь: конец первой половины двадцатого века далёк для нынешних, для них это история, и даже не новейшая . Но для людей моего поколения — их всё меньше — эти несколько лет — кусок жизни, наиболее глубоко отпечатавшийся в памяти. Эти стоп-кадры не стираются и не блекнут. С ними мы и уйдём. Однако, не уносить же всё с собой...Что-то из прожитого может оказаться полезным для нынешних, может помочь им избежать ошибок. Хотя, как учит история, почти каждое поколение ухитряется наступать на грабли и получать рукояткой по лбу. Именно это — шишка на лбу — для них назидание, а не поучения стариков. Но старики, опять же во все времена, стремятся успеть оставить потомкам что-то полезное из своего жизненного опыта. Авось, пригодится. Так было всегда, и так всегда будет. И человечество меняется, будем надеяться — к лучшему, в какой-то, пусть — маленькой, степени, благодаря урокам прошлого, всё-таки усвоенным. Какие-то грабли остаются без следов крови на рукоятке. К тому же, эта книжка восполняет что-то недосказанное — пусть крошечное — в Истории. Хотя бы ради этого стоило трудиться. Или не стоило? Не мне судить.
— Когда я занимался эксгумацией... — Принимаюсь иногда рассказывать. Если по всей правде, то занимался я этим не непосредственно. Не руками. И было это, естественно, уже после войны. В войну — хоронят. Как могут. Где и как успеют. Потом, после войны, перезахороняют. А кости наших солдат, так и по сей день где только не находят. Ни одна юбилейная дата в память о той войне не проходит у нас без этих траурных церемоний.
Я был прикомандирован на время, как военный переводчик, к межсоюзнической группе, занимавшейся этим невесёлым делом на территории советской зоны оккупации Германии. Американцы своих, в основном это были лётчики, увозили домой, на Арлингтонское кладбище. Французы своих — куда-то в Нормандию. Или передавали семьям. Англичане тоже своих увозили .. А наши? Наши покоятся в Германии на бесчисленных братских кладбищах, сплошь и рядом — посреди населённых пунктов. Кладбища ухожены, прибраны. И там нет-нет, да и появляются новые могилы: «неизвестный солдат». Ещё одного нашли...Хорошо, если дома он не числился «пропавшим без вести», иначе несладкой была в сталинское время жизнь его близких: «пропавший без вести» приравнивался к сдавшемуся в плен. А это уже был «предатель»...И у меня были шансы, за недолгую мою фронтовую жизнь, взгромоздить на плечи моих близких ещё и этот груз. Но обошлось. Повезло. И вот он — я. Со своими стоп-кадрами.
Свободное копирование
