Мы уже готовились, упаковали личные вещи. А вещей у нас было много, по два, а то и три чемодана. Во время войны столько бы не тащили, а настало мирное время, стали запасаться, готовили подарки для родных и близких.
У меня было тоже два чемодана. Один большой, а второй поменьше и еще тюк с постельной принадлежностью: пуховая перина, подушка и шерстяное одеяло. Кроме этого была хорошая односпальная кровать на панцирной сетке. Спинки кровати были никелированные. Из какого металла она была изготовлена, не помню. Была удивительно легкой, я ее одним мизинцем поднимал. С кроватью мне пришлось распрощаться, не потащишь же ее с собой.
Постель я не бросил, сохранил, довез до города Нальчика. Перину пришлось продать. Подушка осталась во Фрунзе у Байзаковых, когда мы уезжали в город Рудный, ее Таня забыла положить в контейнер, она лежала на кровати у Физы, сестры моей жены.
После выгрузки мы снялись с вещевого довольствия в дивизионе и всей командой направились на железнодорожный вокзал. Нам еще предстояло ехать поездом до штаба 7ой армии в район озера Балатон.
Вокруг Балатона располагались санатории, курорты и дома отдыха. Воды озера были целебные. Штаб 7ой армии располагался на другой стороне озера, в поселке Балатонфюред. Попасть туда можно было только пароходом. По Балатону ходили пассажирские пароходы.
Мы узнали расписание и приобрели билеты. Поплыли на пароходе. Вокруг озера места были живописные. Красочная зелень. Сады, виноградники. Дома были легкие, дачного типа. Не смотря на то, что прошла война, разрушений было мало. Городок, куда мы прибыли, был прекрасным, утопал в зелени.
В штабе 7ой армии мы получили назначения в разные подразделения.
Я был направлен 142 стрелковую дивизию на должность комсорга батальона. От штаба армии мне пришлось ехать поездом до города Капошвар, а там делать пересадку.
Когда я прибыл на станцию Капошвар, мой поезд уже ушел. Поезд ходил раз в сутки в 5 или в 6 часов утра. Ехать мне оставалось не так много, примерно километров 45 до какого-то разъезда. Дальше можно было добраться пешком или попутным транспортом, 15-20 км от железной дороги. 142 стрелковая дивизия находилась в летних лагерях в лесу.
На станции Капошвар я пробыл более 50 часов. Первый день моего прибытия посвятил знакомству с городом. Был на базаре, где в основном торговали фруктами. Затем побывал в кинотеатрах. За последние пять месяцев не было возможности смотреть фильмы. Хотелось немного развлечься.
Познакомился с одной девушкой мадьяркой. Мы с ней ходили в кинотеатры, обедали в одном хорошем ресторане. Город Капошвар мало был разрушен, почти весь сохранился. Кругом были зеленые аллеи и парки, на клумбах цветы.
На вокзал я вернулся уже за полночь, в два часа ночи. А поезд отправлялся утром. Я прошел в воинский зал. Скамеек было мало. В основном были военные. Спали на полу. Я тоже последовал их примеру. Завернулся в свою шинель и лег на пол. Проснулся в 8 часов утра. Проспал свой поезд. Конечно, было обидно. Ну что делать, пришлось ждать следующего поезда. Только на третий день уехал.
Прибыл в политотдел дивизии. Получил направление в один полк. Командиром батальона был старший лейтенант Байков, а зам. командира политчасти лейтенант Горбань, парторг батальона лейтенант Гусек.
В этом батальоне мне пришлось служить месяц, а потом меня временно назначили комсоргом полка.
Комсорг полка Дружинин Володя уезжал в отпуск на родину в Сибирь в город Куйбышев Новосибирской области. Володя оказался моим близким земляком. За всю войну я никого не встречал земляков из области. А тут такая случайность встретил человека из моего любимого города, где прошло мое детство. В армию я был призван из этого города в 1941 году. Даже не верилось, что Володя едет туда. Спустя 54 года после окончания войны я встретился с Володей в этом городе.
Мы с ним распрощались. Он уехал отдыхать, а мне предстояла большая кропотливая работа с несоюзной молодежью, вести боевую, политическую и воспитательную работу. В полку на учете состояло более 400 комсомольцев, и несоюзной молодежи было не меньше.
После отъезда лейтенанта Дружинина я решил собрать комсомольское бюро и обсудить план комсомольской работы. На бюро пригласил парторга полка капитана Стриханова очень грамотного и делового партийного работника. До бюро я с ним советовался, как лучше составить план работы. Он мне оказал практическую помощь, порекомендовал, какие включить в план мероприятия. Членов бюро было девять человек, ребята подобрались толковые, из разных подразделений, рядовые, сержанты и офицеры.
Один из них был капитан Михайлов инженер полка. Я почему-то робел перед ним. Хотя по занимаемой должности я был его старше. Но он был образованным грамотным, капитан по званию. Я всегда старался относиться к нему с большим уважением.
На первом организационном бюро я сначала очень терялся, не мог собраться с мыслями. Но на дальнейших заседаниях бюро при поддержке и советах парторга Стриханова и замполита полка майора Дуброва, я вошел в норму, руководил бюро уже нормально. Комсомольцами полка мне пришлось руководить семь месяцев.
Дубров был нам за отца, он был бывший моряк. Чем-то провинился и был списан в пехоту. Очень любил слегка выпить. Всегда был навеселе. Он даже завел порядок в полку. В офицерской столовой в буфете продавали спирт на разлив по 50-100 грамм на человека для тех, кто желает выпить в обед. Разрешалось только офицерам.
Наш полк располагался в лесу. Были построены временные казармы типа землянок в расчете на роту личного состава. Для штаба полка, где находился командир полка и зам. по политчасти, построили сруб из бревен. А мы втроем: парторг, агитатор полка и я, жили в передвижных вагончиках.
Вагончики были небольшими, в них мог разместиться только один человек. Стояла кровать и стол, за которым я работал. Недалеко от нас находились деревни, от двух до восьми километров по окружности. Жители этих деревень часто приходили к городку и продавали фрукты нашим военнослужащим за деньги или в обмен. В то время были дефицитом: соль, спички, керосин. Солдаты старались раздобыть товар для обмена. Кто дежурил на кухне, воровали соль, из-за чего пища в столовой оказывалось недосоленной.
Ходили сами в села, доставали вино. Вин в Венгрии было много, как у нас на Кавказе или в Молдавии. Выдерживали по 20-25 лет крепкие хорошие виноградные вина.
У нас был один солдат, фамилию его не помню, звали его Саша. Он был у нас ординарцем на троих офицеров. Мы его часто отправляли в село за хорошим домашним хлебом и за мясом: индейками, курами, гусями, а также за вином. Был он аккуратным поставщиком. Его все мадьяры знали и звали Шандра. Как только Саша появлялся в деревне, все его зазывали к себе и спрашивали: что принес, что тебе надо?
В то время входу были вещи. Их не хватало не только у нас в Союзе, но и за границей. Вещи были только в Германии, потому что она во время войны ограбила всю Европу. Кое-что нам удалось прихватить с собой. Вот мы меняли продукты на эти тряпки.
Однажды в одном батальоне нашего полка произошло ЧП. Командир батальона с замполитом решили после бани выпить и отправили своих ординарцев в деревню, чтобы они доставили им вина к бане. Они пришли в деревню, купили у одного гражданина вино. Он пошел их провожать.
Шли по улице. Ребята не подозревали, что он задумал коварный план. Шел рядом с ними и разговаривал, а потом неожиданно распахнул полы своего пальто, выхватил топор и зарубил одного солдата, ординарца командира батальона.
Второму удалось убежать, он прибежал в расположение батальона и сообщил о случившемся. Были приняты меры, выехали на место происшествия, чтобы забрать труп и арестовать убийцу.
Когда наши прибыли в деревню, нашли того гражданина, он был дома, никуда не скрылся. Его арестовали и увезли в расположение полка. Работники опергруппы спросили мадьяра, за что он убил солдата, он ответил:
-Я вас всех ненавижу.
В Венгрии много было людей настроенных против нашей Красной Армии, за то, что мы находились у них в стране. Всяческими способами стремились скомпрометировать наше пребывание. Под воздействием бывших помещиков, кулаков, прочих фашистских элементов пытались в 1945 году в период осенней посевной сорвать посев. Венгрия в основном проводила посевную осенью. Настало время сева, а крестьяне не сеют.
Наше командование заинтересовалось, почему не проводится сев? Разослали венгерских коммунистов и наших политработников по селам. Выяснили, что крестьян запугивали бывшие хозяева.
Земля, которая принадлежала богатым, была национализирована и передана бедным. Крестьяне ссылались на то, что у них нет семян. Лошадей забрали красные.
Чтобы сорвать этот гнусный контрреволюционный план, командующий южной группой войск маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов отдал распоряжение частям нашей армии оказать содействие в посевной крестьянам Венгрии.
Наши солдаты помогли вспахать и посеять хлеб. Крестьяне были очень довольны, и благодарны нашему Советскому командованию за оказанную им помощь в трудное время.
С тех пор как я прибыл в Венгрию, прошло четыре месяца. Переписка почему-то была запрещена. Мы не писали письма до возвращения в СССР.
Кончался декабрь месяц и 1945 год, год Победы над фашистской Германией, и приближался новый 1946 год, первый год мира, без войны.
Свободное копирование
