Если кто помнит старинные трамваи, которые еще ходили по Москве в начале 1970-х годов, тот должен помнить и белую обливную табличку, пришпандоренную около каждого окна, с надписью «Не высовывайтесь из окон».
Конечно в конце семидесятых годов можно было без опаски высовываться из окон, что мы и делали, а вот в двадцатые годы это, действительно, было сопряжено с риском для жизни.
Моя бабушка была свидетелем как раз такого ужасного случая, когда ребенок пренебрег, да даже не пренебрег, а заотрицал предупреждение на табличке, за что и поплатился жизнью. Бабка не понимала, что изменилось за пятьдесят лет и постоянно следила за мною, не давая ни на сантиметр высунуть голову из окна, что меня раздражало, конечно, и я думал, что как только вырасту, то буду совершенно спокойно высовывать голову из окна. Вот какие представления о взрослости были у четырехлетнего мальчугана.
Итак, в самом начале двадцатых годов моя бабка (поскольку была еще незамужней, а замуж она вышла в 1923 году) со своей знакомой и ее сыном ехала на трамвае вдоль парка Сокольники по улице Олений вал. Трамвайная линия, как было принято в те годы, шла по средней линии улицы, а трамвайные провода поддерживали столбы, которые стояли как раз между попутными и встречными рельсами. Я плохо помню эти массивные чугунные столбы (к моему взрослению их осталось совсем немного), но мне кажется что диаметр их составлял 7, а может даже и 10 дюймов. Расстояние между трамвайными путями и так было невелико, а между столбом и вагоном и того меньше. Я поинтересовался и выяснил, что в ГОСТе 1960 года на трамвайные пути оно заявлено как тридцать сантиметров – совсем ничего – но думаю, что до революции, учитывая узость городских улиц, оно могло быть и меньше – всего сантиметров под двадцать.
И вот, как обычно, женщины посадили ребенка на сиденье к окошку, а сами стояли, болтая друг с другом. Какая-никакая толпа в трамвае, несмотря на дневное время, была и их, мало-помалу, оттеснили в сторону. Как только мальчик почувствовал, что вышел из зоны прямого контакта с мамой он громко заявил, что такой шустрый и может безбоязненно высовывать голову из окна, уворачиваясь от летящих на него столбов. Мать ахнула, рванулась к нему, но опоздала, поскольку ребенок уже начал демонстрировать свою ловкость – высовывая голову наружу и быстро ее убирая внутрь трамвая.
Все замерли, даже мать боялась схватить сына, чтобы не задержать случайно его голову снаружи дольше положенного срока. Она ждала удобного случая, когда он будет внутри, но не дождалась… Буквально на третий раз, мальчик ошибся и, втягивая голову, зацепился подбородком за раму окна… Голова застряла, он дико закричал, задергался всем телом, но, видимо от страха, не мог понять, что делать… мать кинулась, чтобы втянуть его внутрь… но было поздно… несильный хлопок… кровь и мозги по стеклам трамвая…
Бабка дальнейшего не помнит, поскольку ее рвало, но уже на улице. Как она там очутилась – стерлось из памяти, точно также как стерлось у нее из памяти лицо знакомой и ее покойного сына. Женщина эта, говорят, повредилась рассудком, моя бабка вышла замуж и они больше не встречались.
Свободное копирование
