Мой отец был любознателен, любил и уважат любой труд и сам не боялся его никогда. Он был чужд всякого фанфаронства, высокомерия, любил людей, ходил к своим рабочим на свадьбы, крестил их детей. Как и всякий высокообразованный человек, он постоянно углублял свои знания по самым различным областям вплоть до генетики. Он свободно владел английский, немецким и китайским. Отец любил шумное застолье, но не то объедение, которое так принято в наше время. А скорее застольные разговоры, споры на исторические, религиозные, научные, литературные, художественные и другие темы. Я уже говорила, что среди его друзей и знакомых были люди самых различных профессий: актеры, художники, врачи, торговцы, музыканты, механики, оперные певцы.
Обычно стол накрывался в стороне, из-за него быстро вставали и разбредались, если лето, то по саду, зимой — по разным углам нашей огромной квартиры. Постоянно кто-то играл на рояле, папа и сам играл неплохо, но не в присутствии профессионалов. Составлялись скрипичные и вокальные дуэты, и даже трио.
У нас с ним был одинаковый музыкальный вкус — Чайковский, Бах, Бетховен, Шуман, Гайдн. Мама же любила сентиментальную музыку и старинные романсы, арии из опер, в особенности Верди. Когда мама сама играла арию Виолетты, голос ее начинал дрожать и дело кончалось слезами.
Это папа привил мне любовь к спорту. Во времена моего детства спорт в нашей стране был не в моде, а уж о массовости и говорить нечего.
Любовь ко всему английскому он передал и мне, а я — своей дочери, а она — своей, моей внучке Катеньке. В 1930-1936 годах он поражал всех на фешенебельном тогда катке на Петровке своей высокой техникой фигурного катания.
Мама моя не разделяла его увлечения спортом. Сколько я помню, она никогда не работала. После ухода папы на службу она вставала, шла на кухню, обсуждала с прислугой меню обеда, одевалась, потом выходила в город — по магазинам, к знакомым. Лежала, читала, перебирала свои многочисленные туалеты, а у ней было их достаточно. Помню, было платье с настоящими валонсьенскими кружевами шириной в метр, они красиво драпировались и падали от плеч к коленям по спине.
Мама была очень начитана, прекрасно разбиралась в литературе, знала превосходно классику, мемуарную литературу, всегда живо интересовалась политикой. В 6 лет мама читала мне вслух Пушкина, Гоголя, Лермонтова — ее любимого поэта. Благодаря ей, я знала много наизусть.
Но вот появлялся в доме папа, и все это сонное царство преображалось; он появлялся всегда шумный, оживленный, часто приводил с собой кого-нибудь с работы к обеду или обсудить что-нибудь, то, что он не успел сделать по службе. А то иногда просто заходил на рынок и приводил китайца, который там торговал игрушками, для того чтобы попрактиковаться в китайском — боялся, что забывает. Никогда он не появлялся в доме с пустыми руками. Принесет билеты в театр или кино, концерт в консерватории, новую интересную книгу или маленький подарок то мне, то маме, а то и для нашей домработницы Кати. Он не забывал никого. Он знал обо всех все и знал кого и как обрадовать. Даже когда на мой день рождения ко мне приглашались дети, папа заранее приготавливал и для гостей маленькие подарочки: карандашики, краски, альбомы, блокнотики. «Прояви доброту к своим друзьям в свой самый счастливый день», — говорил он мне. Мама по этому поводу выражалась более меркантильно: «Кинь за собой — найдешь перед собой».
Свободное копирование
