Мне пора учиться. С этого времени начинается другой период жизни моих родителей. Папа не злится на «ошибку», у него ни на кого нет зла. Он счастлив, смеется, радостно упаковывает наши скромные пожитки, целует маму и подбрасывает меня на руках. Мы уезжаем.
У родителей пора процветания. Папа опять нужен, «горит на работе». Приезжает русская бабушка из Америки, полная противоположность польской. Это папина мама — высокая, худая, ей сорок семь лет. Она играет в теннис, танцует в ресторане, по утрам делает массаж лица и шеи специальными привезенными с собой приспособлениями. Требует от папы, чтобы он обеспечил ей хороший теннисный корт — «вот все, что мне нужно». Смотрит на меня ласково, часто берет на руки и целует. У нее четверо детей — три папиных брата и его сестра Катя. Ее муж (мой дед) в 1912 году уехал на строительство КВЖД. Он был инженер-путеец. После 1917 года он не принял новую власть и уехал с семьей в Америку. Отец мой в то время учился в одном из европейских университетов и закончил его как раз к тому времени, когда в России началась гражданская война. Он посчитал своим долгом приехать на Родину, чтобы спасти ее от большевиков.
Бабушка Анастасия Савельевна Остренко привозит с собой огромное количество вещей и щедро одаривает ими маму и нас с папой. Все вещи небывалой красоты. На фоне всеобщего туальденора, бумазеи и «патристика» — серой в белую крапинку ткани типа саржи, выпускаемой для мужских сорочек, — привезенные вещи создают впечатление сказки. Бабушка удивляется нашей нищенской жизни — куда все подевалось из России со времени ее отъезда? В далекой Америке (тогда не говорили США) ее дети хорошо живут. Все получили прекрасное образование — инженеры, врачи, адвокаты. Кроме того, владеют виллами, яхтами, банками, даже доходными домами. Она не злобствует, ее приводит в восхищение всеобщий и папин энтузиазм, строительство нового общества, папино «горение» на работе без отпусков и слова «нарпит», «распределитель», «церабкоп» (центральный рабочий кооператив). Некоторые агитационные афиши она, не стесняясь, снимает прямо со стен и увозит в Америку — показать знакомым, иллюстрировать «новую жизнь». Бабушка по утрам ходит в церковь, днем тоже не сидит сложа руки. Она шьет, вяжет, а иногда, оттеснив прислугу от корыта, становится сама и выстирывает гору белья, чего не умеет моя мама. «Жоржик, — встречает она папу, когда тот приходит со службы, — я сегодня выстирала семьдесят штук белья!»
Свободное копирование
