26 [ноября]. Сегодня Хапаев вечером сказал мне по телефону: «Я сильно расстроен: сейчас я был в горкоме — там профессор Шмидт делает доклад о походе Челюскина. Меня не пустили на доклад. Я вызвал председателя горкома Попкова — тот отказался меня впустить. Я вызвал директора Дома художника при горкоме — Агулянского — тот также отказал мне в пропуске. Тогда я вынул свой билет членства в Доме художника, вынул свой билет Союза художников и сказал, кладя их на стол: »Если вы меня, члена Дома художников, члена горкома, члена Союза художников не пускаете туда, где сейчас сидят все мои товарищи, имеющие на это не больше прав, чем я, если сейчас вы пропустили несколько человек своих знакомых, а меня почему-то не пускаете, нате, возьмите эти билеты, эти бумажки, стало быть, которые, как оказывается, никаких прав мне не дают, а потом я их у вас лично потребую обратно"". Потом Хапаев сказал мне: «Разрешите мне с горя заехать к вам, успокоиться — еще немного, и у меня был бы сердечный припадок, а вы знаете — у меня сердце больное». Когда он через 40 минут пришел ко мне, я, успокоив его, доказал ему, что он сделал ошибку, сделал глупость. Так не борются. Так подставляют себя под удар с самой выгодной для врага стороны. Билетом профсоюза рабочий должен гордиться и беречь его, как свою профессиональную честь. Швырять профсоюзный билет бюрократу, а может быть, и провокатору в физиономию — непростительно. Непременно надо скорее получить его назад. Хапаев понял, какой промах он — честная, горячая голова, сделал.
Свободное копирование
